XVII. Де Брас
Шрифт:
Напоследок я приблизился к горбуну очень близко и прошептал ему в самое ухо:
— Я знаю про дверь в шкафу! Подумай, что я еще знаю…
В глазах Виктора мелькнуло нескрываемое удивление, он явно хотел что-то сказать в ответ, и едва удержал в себе вырывающиеся слова. Я похлопал его по плечу, и оставил висеть в кандалах. Женевскую конвенцию соблюдать не требовалось, и вообще, свои меры воздействия я считал вполне человеколюбивыми. В прежние века тамплиеры и не такое проделывали с пленными.
Когда мы вышли обратно во внутренний
— Не быстро ли мы завершили нашу… хм… беседу? Мне кажется, он уже готов был начать говорить.
— Этот тип вряд ли заговорит, даже если мы отрежем поочередно все его члены, а в глотку зальем расплавленный металл. Тем более, нам нечем его шантажировать. Скорее всего, в этом и был план Маглаи — своей рукой уничтожить единственного человека, который был ему близок. Свою жизнь старуха ценной не считала. Убив Жака, она лишила нас рычага давления. Поэтому я не тороплюсь. Нужно придумать, на чем мы можем еще сыграть, чтобы заставить его разговориться. Иначе, придется разгадывать все местные загадки самостоятельно, а это займет слишком много времени, которого у нас просто нет…
Услышав последние слова, Атос помрачнел. Со вчерашнего дня я не видел его сверток, который он столь бережно охранял от всех вокруг. Как видно, Арман запрятал его где-то в замке. Ну да ладно, пока что это исключительно его секрет. Хотя рано или поздно придется решать, подчиниться ли воле кардинала или проигнорировать его приказ.
— Господа! Где вы ходите? — нам навстречу выскочил д’Артаньян. — Обед ждет вас! К тому же, я, таки, отыскал винный погреб. И, смею заверить, там было, чем поживиться! Барон, вы же не против того, что я позаимствовал пару бутылок?
— Шевалье, — искренне ответил я. — Сочту за честь, если вы опустошите местные погреба целиком. Идемте же скорее, оценим ваши кулинарные таланты, я изрядно проголодался!
Д’Артаньян поскромничал, когда говорил о паре бутылок. Он притащил и выставил на стол не менее тридцати бутылок, но этот откровенный грабеж меня позабавил и даже порадовал. Хоть один человек еще не разучился ценить жизнь во всех ее проявлениях. И я был рад называть его своим другом, хотя прежде и представить подобного не смог бы.
Ароматами тушенной с травами конины можно было поднять мертвого из могилы, паралитика заставить бежать вприсядку, а гугенота побрататься с католиком — и все это за скромную порцию гасконского гуляша!
Я никогда не был любителем конины, но тут, что называется, сам д’Артаньян велел!
Гасконец приготовил ужин на кухне, расположенной внизу, и уже перетащил еду и посуду в большую столовую, где вчера произошли столь драматические события, начавшиеся в падения люстры, и закончившиеся гибелью трех человек.
Вот только ни он, ни Атос об этом даже не вспоминали. Эти люди удивительно умели жить одним днем. Для них смерть была столь же естественным и повседневным явлением, как еда или питье. Да, кто-то постоянно умирал вокруг, но до тех пор, пока это не мы,
Предварительно мы проверили, опущены ли герсы на въезде. Сегодняшним вечером я случайных гостей не ждал, как не ждал и возвращения мэтра Жоли и братьев Дюси — их миссия требовала большего времени. А потайной ход наверху я завалил накрепко, так что и с той стороны тоже не должно было быть сюрпризов.
Я задумался о пещере. Понятно, что ход, обнаруженный мной, был не единственным способом попасть внутрь. Скорее, то был резервный вариант. Но вряд ли в пещеру из замка вели и иные ходы. Нет, нормальный доступ в пещеру должен был быть обустроен откуда-то с внешней стороны холма. И найти его вполне возможно, если досконально высчитать расположение пещеры, просчитать примерный маршрут и обследовать окрестности.
Оставался открытым вопрос: для какой цели служила пещера? Только ли для захоронения чумных? Честно говоря, место идеальное. Скрыто от чужих взглядов, а все тела надежно засыпаны слоями извести.
Но кому бы хотелось жить на могильнике? А ведь бывшие владельцы не могли не знать о существовании захоронения. Скорее всего, они сами его и устроили.
Все очень странно. Я пока не находил логического ответа.
Мы заперли все двери в обеденном зале, дабы избежать вчерашних эксцессов, после чего с аппетитом приступили к трапезе.
Некоторое время за столом слышалось лишь чавканье и удовлетворенное урчание желудков.
Отбросив под стол очередную обглоданную кость и запив все изрядной порцией вина, я одобрительно кивнул д’Артаньяну, не вставая с места:
— Шевалье, а я и не знал, что в вас скрыты столь потрясающие кулинарные таланты! Право слово, моя лошадь погибла не зря! Да что там! Если вы и дальше будете баловать нас подобными блюдами, я готов убивать под эти нужды по лошади в день!.. Хотя мне жаль этих благородных животных. Может, ограничимся бараниной?
Гасконец поклонился в ответ и поведал:
— Кстати, в бывшей конюшне обустроены загоны и клетки. Там и бараны, и свиньи, куры, и утки. Видно, их разводили для нужд бывших обитателей, а теперь живность осталась безо всякого присмотра. Поскорее бы найти пару слуг, которые сумели бы заняться животинами…
— Очень надеюсь, что мэтр Жоли отыщет желающих…
Я все еще не хотел рассказывать о могильниках. Нет, я не опасался того, что Атос и д’Артаньян, узнав об этом факте, тут же сбегут из замка. Но зачем понапрасну портить им аппетит?..
Мы опустошили уже несколько бутылок, но настроение стремительно скатывалось к желанию тупо нажраться и ни о чем не думать. Благо, Атос внезапно попросил:
— Барон, однажды вы исполнили несколько замечательных песен. Они запали мне в душу. Особенно та история про несчастного графа де Ла Фер и его коварную, но прекрасную юную жену. Мне даже на миг показалось, что это баллада обо мне… Не могли бы вы вспомнить еще что-нибудь подобное? Прошу от всего сердца!