XXI век не той эры
Шрифт:
— Ты действительно думаешь, что сможешь кого-то поставить на место? — ещё более недоверчиво уточнил он.
— Вот хоть бы выяснил, кого себе в жёны записал, — захихикала ярла. — Хороший мой, уж что-что, а говорить я умею отлично, полжизни только этим и занималась. Понимаешь, в наше время языков в мире было очень много, и нормой считалось знать только один, свой. При необходимости общения с кем-то иноязычным прибегали к услугам людей вроде меня, переводчиков. Я по дипломатической части пробиться не пыталась, уж слишком это хлопотно, но последние годы работала в очень солидной конторе, и где только не переводила. И на раутах светских бывать доводилось, и на буровых платформах в заполярье, и на тропических
— Странная работа, — видимо, не приняв всерьёз заявления женщины, хмыкнул Ульвар. Ему действительно было сложно поверить в то, что подобное может быть профессией; среди многочисленных интересов сына Тора не было древней истории. — Но нам в любом случае придётся идти.
Глава 14. Представление
Больно смотреть наверх, -
небо изранено звездами.
Я не могу успокоить
вздрагивающий воздух,
Мне не остановить
кровотеченье заката
Так что пообещай мне,
что будешь со мною рядом.
Утром я нервничала. Это я Ульвару могла сколько угодно рассказывать о своём опыте, но кто сказал, что опыт избавляет от беспокойства? Я действительно по роду деятельности порой попадала в «высшие слои» общества, и держалась там вполне уверенно. Но я была переводчиком, то есть — малоинтересным объектом, с которым можно немного пофлиртовать или светски поговорить о погоде. А что меня ждёт сегодня… Да можно было и не пытать сына Тора, сама бы могла догадаться, если бы подумала. Понятно, что я буду самым интересным развлечением на всём мероприятии. Просто благодаря личности моего мужчины.
Было удивительно приятно называть грозного викинга «моим мужчиной» или «моим мужем», и пока не надоедало даже в мыслях. Нет, всё-таки женщины удивительно противоречивые (или глупые?) существа: то искренне возмущалась произволу, а теперь вот решила, что не так уж и плохо всё обернулось. О пышной свадьбе я сроду никогда не мечтала; зачем мне такие сложности и проблемы. А желание этого угрюмого мужчины любой ценой привязать меня к себе невероятно льстило и здорово приободряло моё сильно пострадавшее за последнее время самолюбие. Эгоистично, да, но что поделать!
О том, что он аристократ в хрен-знает-каком поколении, я помнила, но как-то всерьёз не задумывалась. Во-первых, он огромный, страшный, грубый и угрюмый; какой же это аристократ! Во-вторых, этот домик в лесу был, конечно, совершенно чудесным, да и окружающие живописные места добавляли приятных моментов, но это всё-таки не тянуло на владения древнего и очень влиятельного рода; так, загородный дом в меру успешного бизнесмена или небедного землевладельца.
А тут я стояла перед шкафом, разглядывала своё небогатое имущество, и чувствовала, что совершенно не горю желанием никуда идти, потому что Ульвар тысячу раз прав, и будет это настоящее испытание. Но, с другой стороны, я прекрасно понимала, что рано или поздно через это придётся пройти. И ничего не изменится ни через год, ни через два: слишком заметная фигура сын Тора, заметная во всех смыслах, и слишком уж неожиданно случилась в его жизни я со всеми своими тараканами и особенностями. А такого, чтобы Ульвара с его биографией и манерой общения вдруг возлюбило высшее общество… Я, конечно, верю в чудеса, но это даже для меня слишком.
В итоге я всё-таки заставила себя взять собственную отчаянно дрейфящую персону в руки и принялась перебирать наряды уже целенаправленно, внутренне радуясь предусмотрительности Её Величества. Я, конечно, уже совсем не боялась Ульвара, но для того, чтобы попросить его что-то для меня купить, этого было явно недостаточно. Лет с восемнадцати я обеспечивала
Вечерних туалетов имелось три, но в моём положении особого выбора не было: лучше всего подходил персикового цвета элегантный атласный наряд в греческом стиле с завышенной талией и ненавязчивой отделкой лёгкой изящной вышивкой на пару тонов темнее. С причёской оказалось тяжелее, но тут меня выручала простота одеяния. Поэтому, воспользовавшись верёвочными запасами ещё с корабля, я, промучившись минут двадцать, с горем пополам забрала волосы наверх. Конечно, причёска получилась неидеальная, но стиль «продуманная небрежность» всегда подходил моей раздолбайской натуре, особенно если небрежность была не очень продуманной, вот как сейчас. Общий вид получился довольно забавный и, наверное, не очень достойный княгини. Но, во-первых, других вариантов у меня не было, а, во-вторых, у меня и князь тоже… тот ещё. Вот будут они меня совсем сильно раздражать, и ка-ак начну я эпатировать публику! Например, начну неприлично приставать к собственному мужу. Паду ниже плинтуса, но зато отвлекусь от всего и сразу.
Иронично усмехаясь своему отражению, я вертелась перед зеркалом, когда в комнату явился готовый к выходу Ульвар. Он, в отличие от меня, явно не заморачивался внешним видом, потому что предстал передо мной в чёрном мундире, здорово похожем на тот, в котором я видела его прежде. Разве что в этой версии присутствовала лёгкая серебристая отделка; видимо, мундир был парадный.
М-да, сочетание феерическое. Такая вся милая и тёплая я с пушистой причёской и весь такой холодный мрачный монохромный Ульвар. И только глазищи выделяются из образа, яркие слишком.
Окинув меня задумчивым взглядом через лёгкий прищур, — эта его привычка всегда заставляла меня нервничать и подозревать себя в каком-то преступлении, — он едва заметно усмехнулся.
— Пойдём, — мужчина привычно аккуратно прихватил меня за запястье, но повёл почему-то не к выходу, а по коридору в глубь дома.
Там имелась только пара гостевых спален и просторный мрачный кабинет с какими-то чучелами и старой, даже почти древней скрипучей мебелью. Я туда боялась заходить: постоянно казалось, что или пол под ногами провалится, или люстра упадёт, или у угрюмого тяжёлого секретера подломятся ножки. Поначалу я подумывала покопаться там в поисках старых бумажных книг, но шкафы были заперты на ключ, а взламывать замки я не рисковала, и обращаться к Ульвару с вопросами относительно этого места — тоже. А когда опасаться я перестала, надобность во всём этом отпала: у меня появилась цаля.
Приспособление, к слову, хоть и удобное, но оставлявшее своим существованием неприятный осадок и ощущение, что ты являешься участником какого-нибудь телепроекта и живёшь под прицелом тысячи камер. Не знаю, почему никто не бунтовал против этого; привыкли, или вовсе стоило сказать «спасибо» богам.
Дело в том, что вся жизнь осуществлялась через этот прибор. Когда и что ты покупаешь, когда и какой договор с кем заключаешь, когда и куда едешь — всё было в ней. Я не вдавалась, как построена система хранения данных, но даже мне было понятно: слежка тотальная. Чихнёшь, а специально обученные люди уже всё знают. Куда там скромным скандалам моего времени про прочтение смс-сообщений и почты в интернете!