Я архимаг
Шрифт:
На секунду Фадж взял перерыв в своем потоке слов, справедливо ожидая, что Дамблдор воспользуется этим моментом, но директор молчал. Удивившись этому, без сомнения, знаменательному событию, Фадж все же взял себя в руки и мысленно решил не гнать лошадей.
– Ладно, Альбус. Сами разбирайтесь с вашим учеником, но с данной минуты мы будем за ним следить. Если на Втором испытании он опять выкинет какой-нибудь сюрприз, то пусть пеняет на себя. Его и так школьники уже обходят по широкой дуге, в следующий раз, полагаю, он уже так легко не отделается. И ради Мерлина, выясните, где он взял это
Дождавшись, когда министр исчезнет в камине, Дамблдор тяжело вздохнул и повернулся к молчавшей все это время МакГонагалл. Притихший декан Гриффиндора молча стояла в уголке, до сих пор пытаясь придти в себя после того, что устроил один из ее подопечных.
– Минерва, - тихо позвал ведьму директор.
– Будь так добра, пригласи ко мне Невилла. Боюсь, мне придется очень серьезно с ним поговорить.
***
– Так, еще раз!
– Гермиона вздрогнула от холода в голосе, но послушно закрыла глаза и собралась.
– Уже неправильно! Медитация - это в первую очередь покой! Покой в душе и теле! А с твоим напряженным телом только на гулей охотиться!
Поттер нарезал круги вокруг притихшей девушки, язвительно комментируя каждую ошибку и неудачу, в отдельные моменты переплевывая даже Снейпа. А слушать его бесконечные оскорбления под насмешливым взглядом Паркинсон, которая с недавних пор постоянно крутилась рядом с Гарри, было вдвойне неприятней. Гермиона и сама не знала, зачем попросила Гарри "чуть-чуть" подучить ее правильной магии, но после его выступления в загоне с драконом она могла думать только об этом. К ее огромному удивлению, Поттер неожиданно согласился, но после первых же занятий девушка сильно об этом пожалела.
Жалости ученик архимага не знал, а потому первым делом он принялся жестоко и болезненно ломать все устои и правила, которые Гермионе привили учителя и родители. Тебе больно? Терпи! Тебе страшно? Не смей плакать! У тебя не получается? Значит ты слабая и ничтожная дура, годная лишь для самой примитивной работы, а не для того, чтобы постигать таинства Истинного Искусства! По мнению Поттера, волшебник не должен забивать себе голову всякими глупостями об этике, правильности тех или иных поступков, а также испытывать такое смешное чувство, как сомнение. Хочешь сделать - сделай! Разбираться будешь потом.
Жизнь кого либо также мало чего стоила в глазах юноши. Он с каменным лицом рассказывал, как его учитель, ради своих непонятных целей, содрал с какого-то проходимца кожу, причем несчастный до самого последнего мига оставался в сознании. Или как по приказу Креола сам Гарри вырезал целое поселение каких-то странных существ, похожих на лягушек-переростков, только лишь за то, что последние посмели кинуть в архимага комок грязи. И, к своему несчастью, попали.
– Расслабься, - голос Поттера вернул девушку к реальности.
– Пусть каждая мышца в твоем теле наполнится легкостью. Представь, что ты лишь пушинка на ветру, удерживаемая лишь самым легким дуновением. Очисти разум от мыслей и отбрось все, что кажется тебе лишним.
– Не получится, - язвительно заметила Панси.
– Я отсюда вижу, как у нее напряжены бедра, хоть
– Может тогда сама попробуешь, Паркинсон?
– Гермиона чувствовала, что закипает. Слушать эту слизеринку было выше ее сил, но Гарри был не против ее присутствия, а потому приходилось терпеть. Но любому терпению рано или поздно приходит конец.
– И посмотрим, как напрягутся бедра у тебя?!
– Забавно было бы посмотреть, - по голосу Гарри было сложно понять, шутит он или нет.
– Но тем не менее Панси права. Ты даже не пытаешься расслабится. Что с тобой? Откуда такая сжатость? Ты словно пружина на взводе. Хм... может тебе с кем-нибудь сексом заняться? Разрядишься, да и напряженность снимешь.
Обе девушки пораженно уставились на Поттера, который с самым серьезным видом прожигал Грейнджер взглядом. Через некоторое время до сознания волшебницы наконец-то дошло, что Гарри и не думает шутить, а говорит вполне себе серьезно.
– Это ты сейчас так пошутил?
– на всякий случай уточнила Гермиона.
– Нет, - лаконично ответил Поттер.
– Могу для этих целей посоветовать тебе этого болгарина... как же его зовут?
– Крам?
– осторожно подсказала Паркинсон.
– Точно! Спасибо. Он с первых дней на тебя засматривается. Полагаю, он будет не против, если его попросить.
Несколько секунд Гармиона молчала, но в конце концов не выдержала:
– Да пошел ты на хер с такими предложениями! Я еще не сошла с ума, чтобы ложиться под первого встречного, будь он хоть трижды знаменитостью!
– А под второго встречного?
– любезно поинтересовался Гарри, ничуть не впечатлённый вспышкой девушки.
– Могу еще предложить...
– Заткнись!!!
– окончательно вышла из себя Гермиона.
– Не желаю тебя слушать!
– А придется, - улыбка Гарри была настолько не к месту, что девушка даже растерялась, разом теряя весь свой запал.
– Иначе наша с тобой учеба прекратится здесь и сейчас.
– Я...
– Твои постельные дела меня не интересуют, - честно признался Поттер.
– Но если ты хочешь выйти за те рамки, в которые вас загнали, то тебе придется научиться прыгать выше собственной головы и делать то, что подчас тебе противно и неприятно. Через это прошел мой учитель, так приходится поступать и мне. Теперь твоя очередь.
Забрав со стола свою сумку, Гарри направился к выходу, уже не оборачиваясь. Лишь у самой двери он остановился и проговорил.
– На сегодня урок окончен. Пока ты не придешь к своей внутренней гармонии, наши занятия будут лишь пустой тратой времени. И всерьез советую обдумать мой совет. Мне в свое время это помогло.
Панси догнала волшебника лишь в коридоре, на ходу пытаясь застегнуть мантию, так как по всему замку гуляли очень холодные сквозняки.
– Слушай, Гарри, а зачем ты вообще возишься с этой... Грейнджер? К чему тебе все это?
В ответ Поттер лишь лукаво скосил на девушку глаза и улыбнулся. Но от этой улыбки слизеринку пробила дрожь, которую она попыталась свалить на холод. Улыбка Поттера обещала всему окружающему миру лишь одни неприятности. Причем их размер был очень и очень большим.