Я б ему... дала
Шрифт:
От неожиданности я аж икнула.
– И он постоянно будет рядом?
– Постоянно. До моего возвращения. И в магазине, и в туалете – везде. Готовься!
Мое воображение тут же нарисовало Кевина Костнера в его лучшие годы. Без Уитни Хьюстон, но с катаной, пистолетом за поясом и убойным прищуром, от которого млели и до сих пор млеют все женщины мира.
Ума не приложу, почему вдруг вспомнила. Стереотип, мать его! Но, видимо, выражение лица получилось красноречивым.
– У Виктора жена, трое детей и
Эх, так и напрашивался на одну разбитую о голову тарелку. Хотя бы самую тонкую, с трещиной. Но эта его забота... Непривычно было. Дико. Мой «мужчина со средствами» грел и душу, и тело, и будил бабочек в животе совершенно неожиданными способами.
Впрочем, размякнуть от счастья в желе Дамир не дал. Уже в усадьбе этот мегабосс успешно продолжил обламывать малину, но уже оптом для всех.
Оказалось, еще во время наших романтических каникул в усадьбе у него скопился целый список претензий. Левданскому он свои советы давать не стал. Но сейчас с энтузиазмом обрушился на головы работников.
Дамиру не нравилось все! От того, как стригут газон возле дома, до скрипа дверных петель. Претензии нашлись даже к кухарке! В запасах этой святой женщины, которая ни взглядом, ни словом не перечила князю, вдруг не оказалось натурального кофе, а в холодильнике – контейнера или хотя бы пакетов для льда.
Когда разбор полетов дошел до молодой жены плотника, помогавшей с животными, я готова была сделать своих детей сиротами. Руки так и тянулись к тяжелым глиняным тарелкам, к стеклянным мискам для салатов. Глаза сами выискивали среди кухонной утвари скалки и отбивные молотки.
Уж не знаю, почувствовал князь или так совпало, но к приезду почтальонши мой Дамир Закиевич Абашев наконец-то закрыл свой рот. Вместо этого он раскрыл ноутбук, но мне было уже неважно. Все, чего хотела, – избавиться от Величества поскорее и как-то подсластить для работников горькие пилюли.
Процесс изгнания князя из усадьбы оказался непростым. До приезда Виктора Дамир категорически не желал садиться в машину. Его не успокаивало то, что я здесь не одна. И лишь конверт, привезенный почтальоншей, заставил передумать.
– Утром ничего не было, – пояснила она. – У нас маленькое отделение. Газет почти не выписывают. Открытки и письма шлют редко. Я бы заметила, если бы что-то пришло. А тут... в десять, прямо перед тем, как мне выезжать, конверт на стопке появился.
– И не заходил к вам никто? Может, работник или знакомый? – в князе включился детектив.
– Да вроде бы нет. Я выходила только колеса на велосипеде подкачать, а так с восьми на месте была.
– Колеса, значит...
Дамир аккуратно, за уголки покрутил конверт в руках. Еще раз вслух прочел имя адресата и адрес: мои и усадьбы. А потом принялся звонить кому-то в
Результат звонка обрадовал меня больше, чем любой подарок. Рассказывать, что выяснил, Сиятельство не стал, но двигатель своего «Мерса» завел.
– Прости, придется тебя все-таки оставить. – Он притянул меня за плечи к себе и прижался лбом ко лбу. – Нужно поскорее отвезти конверт в Питер.
– Снять отпечатки?
– Вроде того. – Зарылся пальцами в волосы. – Витя скоро должен быть здесь. До города он уже добрался. Сейчас разговаривает с автослесарем. После будет ехать сюда.
– Пусть не спешит. Я не одна и ни в какую машину садиться не планирую.
– И не надо. Просто подожди полчаса.
Вот вроде только убивать его собралась, мир спасать от тирана, а сейчас от прикосновений пальцев к голове таяла. Тяжелая поварешка даже сама из рук выпала.
– Слушаюсь.
– Если хочешь, я могу остаться, – Дамир прижал меня к себе всю. Расплющил на широкой груди.
– Не-е. Я от любопытства умру, если в течение ближайших двух часов не узнаю, что в конверте.
– Двух часов может не хватить.
– Тогда тем более медлить нельзя. – Сама выбралась из уютных объятий и отошла на безопасную дистанцию.
Князь колебался недолго. Пристальным взглядом осмотрел усадьбу, словно насквозь мог увидеть опасность. Хмуро зыркнул на растерянную почтальоншу, на удаляющуюся машину кухарки. Но все же пошел к «Мерсу».
На этот раз без споров и напутствий. Словно не в любимый Питер возвращался, а ехал на казнь.
Успокаивать его я не стала. Молча дождалась, когда машина выедет за ворота, и лишь тогда спокойно выдохнула.
– Мне тоже ехать надо, – почтальонша перекинула свою сумку с одного плеча на другое и взглядом указала на велосипед.
– А может, останетесь, чайку попьем? – Мне что-то резко стало тоскливо и одиноко.
– Я бы с удовольствием. У вас здесь хорошо, но работа... – пожала плечами.
– Могу наливку найти. Вишневую! – вспомнила я слова Левданского о том, как он угощал ею всех.
– Наливка – это, конечно, хорошо. Но в другой раз. Не надо вам утруждаться.
– А мне несложно.
Пока моя гостья не уехала, я бросилась в дом. Без ошибки нашла дверь в винный погреб и принялась осторожно спускаться по лестнице.
За вчерашний день я проделывала это раз пять. Водка и вино постоянно заканчивались – гости «скорбели» как не в себя. Подруги строгали бутерброды, а гонять вниз старую повариху не позволяла совесть.
Зато был и плюс – теперь я знала каждую ступеньку, каждую полку, содержимое каждого бочонка и с завязанными глазами могла найти ту самую наливку.
Сейчас тоже нашла. Даже успела взять бутыль в руки. Но наверху послышались тяжелые шаги. В погребе неожиданно погас свет. И со стуком закрылась дверь.