Я б ему... дала
Шрифт:
В том, что хватит сил, я не сомневалась. За своих малышей я готова была драться с кем угодно. Но, к счастью, сражаться не понадобилось.
– Пошли-ка прогуляемся, – вместо того чтобы ткнуть ножом мне под ребра, Глафира указала им в сторону спален.
– Ты хочешь, чтобы я устроила экскурсию для той, что чуть не убила меня, отца моих будущих детей и лучшую подругу? – Оттягивая время, я внимательно осмотрелась.
– Если ты ждешь чистосердечного признания, то... – на обветренных узких губах мелькнула тень улыбки. – Пойдем, и я расскажу
Такое предложение больше смахивало на приглашение Лисы Алисы прогуляться на Поле дураков. Чем все закончилось для Буратино, я помнила. Чем может закончиться для меня – тоже примерно представляла. Ни одна тайна не стоила жизни. Но, как назло, кочергу я бросила слишком далеко, а в гостиной не было ничего, чем получилось бы сделать хороший замах.
– Тогда рассказывай, – я очень медленно пошла в сторону спален. – Только с самого начала. С себя!
Долго уговаривать Глафиру не пришлось. Как только мы переступили порог гостиной, она, будто давным-давно ждала исповеди, стала говорить:
– Все очень просто. Ты не имеешь права ни на этот дом, ни на вещи в нем. Они мои по праву рождения. Усадьба еще век назад должна была отойти моей бабке, но эти идиоты с голубой кровью заранее сослали ее к черту на кулички.
Услышав это, я на миг закрыла глаза и глубоко вдохнула. Наследница. Настоящая. Та, которую всю жизнь искал Антон Павлович и которая жила с ним рядом, регулярно пила чай, была желанной гостьей в доме.
У судьбы очень странное чувство юмора.
– Удивляешься, почему я не сказала старику правду? – Глафира будто прочла мои мысли.
– Да. Не понимаю.
Она резко рванула меня за плечо к себе.
– Ты же умная. Давай, посмотри на меня и найди ответ.
Темнота в серых глазах напротив словно ожила. Заклубилась, углубляя тени над веками и некрасивые морщины в уголках.
Раньше я думала, что Глафире лет пятьдесят пять – шестьдесят. Она выглядела примерно так же, как и моя мама. Хотя мама точно не смогла бы каждый день проезжать по много километров на скрипучем велосипеде. Она бы и часу не проносила тяжелую сумку с корреспонденцией. И точно не встала бы из-за стола после стакана крепкой наливки.
Для этого нужно быть выносливее. Намного сильнее... и моложе!
– Левданский хотел, чтобы в усадьбе жила семья. Муж и жена. – Я чувствовала, как ступаю на тонкий лед. Туда, где чужие эмоции в любой момент могут привести к непредсказуемым последствиям.
– Да! Ты не дура. – Глафира звонко цокнула языком. – Дальше!
– Он мечтал видеть здесь детей. Чтобы они не приезжали в дом как на экскурсию, а жили. Каждый день. С мамой и папой. А потом привезли в усадьбу своих невест и женихов.
– Этот чертов зануда помешался на теории с проклятием! – криком раздалось в ответ. – Ему нужна была не просто наследница, а та, что превратит дом в детский сад с выводком спиногрызов. А по вечерам станет ждать за накрытым столом своего мужа и рассказывать,
– Это была мечта. Просто мечта старого человека.
С завязанными за спиной руками пожать плечами оказалось сложно, но по привычке я попыталась.
– Красивая картинка, далекая от действительности.
– Но он бы смирился, узнай правду. Родная кровь всегда ближе. Не было бы никакого завещания.
– А еще он был романтик, для которого фантазии дороже реальности. И чистоплюй. – Глафира не позволила мне больше стоять и снова указала ножом на коридор. – А если бы узнал, что его наследница еще и сидела за убийство своего мужа...
Если до этого я держалась, то последняя фраза чуть не подкосила физически. Ноги на миг ослабли, и лишь чудом удалось не упасть.
– Что? Что ты сделала? – Я даже оглянуться не решилась.
– Думаешь, я просто так, от хорошей жизни, уехала из родного города и пошла работать здесь на почту? Выбрала из тысячи вакансий самую выгодную?
Возле нашей с Дамиром спальни Глафира заставила остановиться и сама распахнула дверь.
– Ты убила мужа? – У меня внутри все заледенело.
– Я сделала то, что мечтает сделать любая женщина, когда близкий человек превращается в монстра. Всего лишь защитила себя. Но старик не стал бы слушать никакие оправдания. Сорокалетняя наследница с тюремным сроком за спиной вместо детей... Он скорее спалил бы усадьбу, чем передал ее по закону. – Дверь за нами закрылась. – Устроил бы здесь пепелище. А я устала от страха, жалости и вранья, в котором невозможно жить – лишь выживать.
Наверное, по-человечески мне должно было стать ее жалко. Намеки на прошлое оказались прозрачнее некуда. Но жалко что-то не становилось. Связанные за спиной руки уже ныли. На первый взгляд, в спальне тоже не было ничего удобного для удара, а явились сюда мы явно не просто так.
– Если ты хотя бы попытаешься причинить мне вред, Дамир тебя уничтожит.
Я прижалась спиной к стене и медленно двинулась к комоду. Как раз в полочке на уровне моих ладоней валялся баллончик со средством от комаров. Дамир положил его туда еще во время прошлого нашего визита, но воспользоваться им мы так и не успели.
– Ох, как страшно! – Глафира бросила сумку на кровать, а сама открыла в ванне кран.
– Никакого наследства не будет. За убийство ты попадешь в тюрьму... если выживешь.
– Я начинаю бояться еще сильнее, – сквозь шум воды послышался скрипучий хохот.
– Тебя не спасет никакой твой тюремный опыт!
Я отчаянно тянула время и била словами наугад. Полочка поддалась без шума, и баллончик был уже близко. Я почти нащупала его, но занемевшие пальцы не желали слушаться.
– Девочка, ты ничего не знаешь про мой опыт, – моя тюремщица вдруг стала серьезной. – Но, так и быть, я тебя успокою. Не будет никакого убийства. Я же не дура! С тобой произойдет несчастный случай. Тысячи людей ежегодно погибают дома из-за пустяков.