Я — «Берёза». Как слышите меня?..
Шрифт:
В полете я стараюсь держаться ближе к Кареву, боюсь, как бы не отстать. Ведущий раскачивает самолет в маневре — и я тоже, он пикирует до самой земли и я пикирую, он стреляет- и я стреляю. Бомбы сбросила тоже вслед за ведущим.
После четвертого захода на цель при выходе из атаки все-таки отстала. Да не просто отстала, а потеряла всю группу. Что тут делать?.. Лечу одна в сплошных разрывах от снарядов. Маневрирую отчаянно, ищу группу — и не вижу…
Около Мысхако развернулась на свою территорию. Над Цемесской бухтой дрались десятки наших и вражеских самолетов. В море падали боевые машины, летчики на парашютах, от берегов враждующих
Трудно было разобраться новичку в той кутерьме, которая творилась над Таманским полуостровом. Два истребителя, как коршуны, бросились в мою сторону. Я почему-то приняла их за наши «яки», но, когда впереди справа прошла пулеметная трасса и они стали разворачиваться для повторной атаки, я отчетливо увидела на фюзеляжах белые кресты. Вели себя немцы предельно нагло, ничуть не заботясь о защите, атаковали с разных сторон, однако безрезультатно. Скорость штурмовика меньше, чем «мессершмитта», и вот в одной из атак они проскочили вперед и оказались в моем прицеле. Нажала я одновременно на все гашетки, да жаль, выстрела не последовало: весь боезапас был израсходован над целью.
Спасли меня в тот раз наши истребители. Они отогнали фашистских стервятников от моего самолета, даже сбили одного, и я благополучно вернулась на свой аэродром.
На разборе боевого вылета капитан Карев строго укорял меня за отставание от группы. Не согласиться с ним было нельзя, и я покорно призналась в своем недосмотре. В этом вылете в районе цели были сбиты зенитками летчики Вахрамов и Соколов. А через несколько дней они вернулись в полк. Вахрамов с воздушным стрелком были подобраны в море нашим катером, Соколов же, дотянув до своей территории на подбитом штурмовике, сел в плавнях у реки Кубань.
Няньки штурмовиков
Нас, штурмовиков, надежно прикрывали с воздуха истребители. Позывные братьев Глинок — Бориса Борисовича и Дмитрия Борисовича — «ББ» и «ДБ» наводили страх на фашистских летчиков, а когда в воздухе был Покрышкин, то нам казалось, небо над Таманью становилось чище.
«Внимание! Внимание! В воздухе Покрышкин!» — открытым текстом радировали немецкие посты наблюдения, и фашистские асы без промедления покидали жаркое кубанское небо. Я и сейчас помню имена многих прославленных на Кубани воздушных бойцов: Г.А. Речкалов, В.И. Фадеев, Н.Ф. Смирнов, Г.Г. Голубев, В.Г. Семенишин, В.И. Истрашкин.
Лихим истребителям, мне кажется, не очень-то нравилось летать на прикрытие нас, штурмовиков, быть нянькой. Другое дело — получить задание на свободную охоту! Отыскал цель, завязал воздушный бой, не оглядываясь на штурмовиков, сбил фашиста и вернулся на аэродром победителем. А летая на прикрытие, когда-то еще там удастся сбить противника — жди…
Воздушные бои с гитлеровскими самолетами вели и мы помню, прогремел на всю Кубань бой летчики Рыхлина. В полк Рыхлин пришел без воинского звания — в осоавиахимовской гимнастерке с «птичками» на петлицах и с шикарным нарукавным знаком — эмблемой ВВС. Работал он летчиком — инструктором в аэроклубе. Налет у Рыхлина был большой, и в строй его ввели быстро. Уже во втором боевом вылете вчерашний инструктор шел в составе шестерки штурмовиков под командованием капитана Мкртумова — Героя Совецкого Союза.
… Промелькнула сероватая полоска реки Кубань. Слева сквозь пелену низких облаков изредка виднелись горы. К цели мы должны были подойти незаметно, с
Вот станица Крымская осталась под крылом справа, и тогда ведущий опять изменяет курс, набирает высоту. Чтобы не отстать, я энергично двинула вперед сектор газа — скорость заметно прибавилась. Пересекли линию фронта. Сквозь поднявшийся туман показалась морская синева. Далеко внизу орудийные вспышки это стреляют зенитки. Запрыгали, запрыгали вокруг самолета маленькие серенькие облачка разрывов. В правую плоскость штурмовика Мкртумова угодил крупный осколок снаряда, но машина продолжала быть послушной воле летчика.
В последние секунды перед атакой возникает особенно сильное напряжение. Кажется, ничего в мире больше не существует для тебя — все внимание приковывается к ведущему и на цель. В том полете целью были танки с крестами на броне. Наши танкисты и артиллеристы из последних сил сдерживали натиск врага. Помощь им с воздуха оказалась кстати. Бомбы точно накрыли цель, затем последовала страшная для немцев штурмовка — не случайно они дали нашим «илам» такое суровое название: «черная смерть».
Штурмовка танков — дело сложное, связанное с большим риском. Танковое орудие обладает завидной точностью попадания, и не раз опрометчивые летчики платили за просчет жизнью. Тут надо очень внимательно следить за высотой. Чуточку увлекся Золотой ( так мы звали между собой Рыхлина за его огненно рыжую шевелюру ), забыл в горячке боя о высоте — один из гитлеровских танков мгновенно задрал вверх хобот своей пушки и открыл стрельбу по самолету! Машина Рыхлина, с трудом выйдя из атаки, отвернула в сторону Геленджика. Но на нее, как снег на голову, свалились четыре «мессершмитта». Ничего не оставалось делать летчику, пришлось вступить с ними в бой.
Зная силу лобового огня нашего штурмовика, немецкие истребители с передней полусферы атаковать боялись. И высокая скорость «мессершмитта» в сложившейся обстановке была для них помехой, этим Рыхлин и решил воспользоваться. В то время, когда два стервятника, выпустив шасси для уменьшения скорости, подкрались к штурмовику сзади и в упор расстреливали его, Рыхлин резко развернул самолет в сторону противника, и сам пошел в атаку. Прямо в прицеле «ила», подставив свое желтое брюхо, оказался один «мессершмитт». Летчик нажал на все гашетки — желтобрюхий задымил, свалился на крыло и упал в бухту.
Такая же участь постигла второго гитлеровца. Третьего подбил воздушный стрелок Ваня Ефременко, будучи уже раненным в руку; задымил и четвертый «мессер», повернув в свою сторону.
Один, израненный, вышел наш штурмовик против четверки фашистских истребителей и одолел врага! Это была внушительная победа летчика, совершавшего всего лишь второй боевой вылет.
У Рыхлина хватило сил дотянуть на изрешеченном самолете до узкой полоски земли у Черного моря. Он приземлился на Тонком мысе, под Геленджиком. Многие наши воины наблюдали с земли за столь редкой картиной воздушного боя, и, когда летчик посадил машину, моряки, оказавшиеся рядом, готовы были на руках нести бесстрашного героя.