Я — «Берёза». Как слышите меня?..
Шрифт:
А тогда в клубе после концерта к Римскому подошел очень пожилой человек и стал извиняться:
— Сынок! Прости меня, не хотел я тебя обидеть. Вот Гитлера задушил бы своими руками! Ведь фашисты расстреляли двух моих братьев, сожгли дом…
Как было не понять это человеческое горе…
Геройское
16 сентября 1943 года наши войска освободили Новороссийск.
9 октября от фашистов была очищена коса Чушка и высажен десант севернее Керчи, на полуостров Еникале.
Высадили десант и на Эльтиген. Сейчас на картах нет такого населенного пункта — Эльтиген — есть Геройское. А
Мы, летчики, ничего еще о десанте на Эльтиген не знали. Погода стояла нелетная, все наши полевые аэродромы раскисли. Попытались было взлетать, но не смогли: шасси уходили в землю по самую ступицу. Только седьмого ноября удалось нам включиться в боевую работу.
Группу тогда повел штурман полка майор Карев. Перед вылетом он инструктировал нас: на разбеге не тормозить, иначе шеститонный штурмовик завязнет, зароется в грязь и может перевернуться; шасси могут не убраться, так как гондолы их при разбеге забьются грязью, а если и уберутся, то, возможно, не выпустятся перед посадкой — грязь засосет. Тогда шасси нужно выпускать с помощью аварийной лебедки — сделать тридцать два оборота правой рукой, а управлять самолетом левой. Карев предупредил, чтобы взлетать всем с закрытой бронезаслонкой маслорадиатора и сразу же после взлета открыть ее, иначе грязью залепит соты масляного радиатора, и мотор перегреется, откажет.
И мы пошли на взлет. Под плоскостями летела сплошная грязная жижа. Вырваться из ее объятий удалось не всем. Из девятки самолетов на боевое задание поднялись семь машин — две скапотировали на разбеге…
Маршрут наш лежал на Эльтиген. По карте между озерами Чурбашское и Тобечикское, там, где прибрежные холмы подходят совсем близко к морю, у их отрогов, на низком песчаном берегу, и находился этот рыбацкий поселок. Почти рядом с Эльтигеном, чуть севернее его, располагался порт Камыш-Бурун. В порту базировались фашистские боевые корабли. Но мы на этот раз везли не бомбовый груз, а контейнеры с боеприпасами, продовольствием, медикаментами. Штормовая погода не позволяла быстро переправить на плацдарм подкрепление, это ослабило снабжение Эльтигенского десанта. И нашей задачей было сбросить им груз точно на пятачок.
Чтобы не ошибиться, требовалось учесть все — силу, направление ветра, скорость своего самолета, а с земли фашисты били по нас из всех видов оружия так что одновременно нам предстояло и отстреливаться от них.
О том, что творилось тогда на плацдарме, спустя годы рассказал мне Герой Советского Союза генерал-майор Василий Федорович Гладков, командир 318-й стрелковой дивизии, возглавлявший десант на Эльтиген.
… Расстояние между нашим десантом и фашистами сужалось. Немцы бросили против нас все силы — и танки, и самоходные орудия, и минометы, и пехоту. А что это стоило нам, рассказывает Герой Советского Союза, журналист С.А.Борзенко, участник боев на Эльтигене: «В штаб со всех сторон все больше приходило сведений об убитых офицерах и нехватке патронов и гранат, о разбитых минометах и пулеметах.
После тяжкого боя были сданы один за другим три господствующих холма. Время тянулось медленно. Мы ждали наступления ночи… В центр нашей обороны
… Контейнеры с боеприпасами, продовольствием и медикаментами мы в тот раз сбросили десантникам на Эльтиген точно.
Спасибо, друг «Ильюша»
Теперь летаем с очищенного от гитлеровцев Таманского полуострова на Керченский.
Мне приказали вести шестерку штурмовиков в район Баксы, что севернее горы Митридат. Конкретной цели не дали, и нужно было пролететь вдоль линии фронта, самим найти объект для удара и поработать всей группой.
И вот летим. Я настойчиво повторяю для ведомых по радио одно и то же: «Маневр, маневр, маневр!..» И сама не дремлю — то бросаю штурмовик по курсу, то убавляю, то прибавляю скорость. Я знаю, что, если ударят зенитки, то мне, как ведущей, достанется больше всех.
И они заговорили. Невольно мелькнуло в сознании: значит, что-то таится внизу. Присмотрелась, а там, в садах, замаскированные танки! Пикирую. В прицеле танк. Выпускаю эрэсы.
— С маневром в атаку! — кричу по радио ведомым.
А у меня в прицеле теперь груженая автомашина. Нажимаю на гашетки. Хлещет огонь автоматических пушек. Быстро набегает земля. Кажется, будто она падает на меня. А пальцы опять касаются кнопок реактивных снарядов, и в тот же миг из-под крыльев самолета к земле устремляются смертоносные ракеты. Беру на себя ручку управления — штурмовик послушно выходит из пикирования. Сбросив серию бомб, перевожу машину в набор высоты, а мой воздушный стрелок старшина Макосов начинает бить мечущихся внизу фашистов из своего крупнокалиберного пулемета. Вот это атака!..
Закончив штурмовку, мы развернулись было в свою сторону, но тут набросились «мессеры». Одна их группа сковала боем истребителей, прикрывавших нас, другая атаковала «илы». Мы построились в оборонительный круг с оттягиванием на свою сторону. Нас шестеро против десяти гитлеровских машин. Силы явно неравны. Вижу, как падают в море чуть в стороне два истребителя: один — краснозвездный, другой — с черно-белым крестом на фюзеляже. На моих глазах идет ко дну Ил-2…
Выдержать, во что бы то ни стало выдержать! И мы бьем по тем, кто зазевался, кто проскакивает вперед и подставляет под наши пушки свое брюхо. Один «фриц» задымил и отвалил в сторону. Еще одного шарахнули, да так, что тот сразу пошел камнем в землю. Засуетились «храбрецы»: очень уж любили, когда семеро-то на одного.