Я без тебя не могу
Шрифт:
– Ты без презерватива, – напоминает мне, а я, вместо того чтобы отблагодарить её, забывшись в своей нирване, начинаю злиться из-за её опасений забеременеть от меня, о чем иные только мечтают. Не из-за моей персоны и чудесного характера, но из-за счета в банке и перспектив безоблачного будущего.
Покидаю её влагалище и грубо поворачиваю её спиной к себе. Смотрю ей в глаза через отражение зеркала. Она едва способна самостоятельно стоять и изо всех сил сжимает пальцами столешницу, когда я кусаю её в изгиб шеи, желая оставить на ней свои следы, и подхватываю тонкие лямки платья, спуская их с плеч. Платье, легкое, невесомое, скользит по её коже к туфлям.
Ладонь ложится на её ягодицы и сжимает их. Вижу в отражении зеркала, как она кусает губы. Её вид – квинтэссенция желания. Ударяю её по заднице, оставляя на нежной коже розовый след, так что она обиженно всхлипывает, и провожу пальцами по горячей плоти, захватывая вязкую влагу, чтобы обработать ей другую дырочку. Вновь ввожу член во влагалище, начиная размеренные движения, одновременно проталкиваясь пальцами в отверстие выше. Она смотрит на меня круглыми глазами, в надежде, что на этом все закончится, но я продолжаю натягивать её на себя, трахая пальцами попку и членом меж половых губ, пока её тело не начинает бить мелкая дрожь. Когда она, обмякнув повисает, опускаясь голой грудью на холодный мрамор, я меняю дырочки и пытаюсь проникнуть в её попку, сжимающую мой член в тиски при продвижении.
Алена, должно быть, не сразу соображает, что происходит, и пытается оттолкнуть меня рукой, что совершенно бесполезно.
– Клим, нет, пожалуйста, не нужно. – Она смотрит на меня, приподнявшись, через зеркало умоляющим взглядом, и чем дальше я прохожу, тем больше её глаза наполняются слезами.
– Неужели я и этой девственности тебя лишу? – спрашиваю, кусая за кончик её розового ушка, равнодушный к этим мольбам.
– Не надо, пожалуйста, – хватая ртом воздух, продолжает она свои бесполезные попытки. Она кусает губы, пытаясь сдержать рвущийся наружу крик, и тогда нас точно смогут услышать на первом этаже. Представляя, как сюда завалится светская тусовка чтобы наблюдать за этим действом, начинаю улыбаться: это решило бы половину моих проблем, создав новые, но оно того стоило бы.
– Тсс. – Я закрываю ладонью её рот, и она мычит в неё, прожигая меня взглядом полным ненависти, обиды и слез. – Расслабься, сладкая.
Замираю в её теле, войдя на всю длину, давая ей привыкнуть ко мне, и убираю руку со рта, почувствовав, что она больше не сопротивляется мне, чтобы услышать очередное «ублюдок» в свой адрес. Когда она успокаивается, я выхожу из неё на мгновение, чтобы еще смазать член её же смазкой, и вновь вгоняю его в плотно обхватывающие стенки аккуратной задницы, растягивая половинки, чтобы наблюдать с садистским удовольствием за тем, как мой орган проникает в неё.
– Ты такая горячая, – шепчу я, утыкаясь носом в макушку и продолжая плавные движения сквозь её болезненные всхлипы, опуская руки на её покачивающуюся в такт движениям грудь, царапая ладони напряженными сосками, и сжимаю, словно хочу, чтобы они отпечатались на моей коже.
Она все еще пытается препятствовать моему вторжению, но я замечаю, как с каждым толчком её настроение меняется, она отдается новым ощущениям и постепенно начинает двигаться в направлении к моему
Сжимаю её бедра, вколачиваясь в неё, рассматривая её гибкое тело через гладкую поверхность зеркала. В ней все создано для утоления моего желания, и я замедляю свои движения, медленно выходя из неё, чтобы вновь заполнить её собой. Алена закатывает глаза, продолжая себя стимулировать, и я накрываю её ладонь на лобке своей, утопая в её влаге, помогая ей достигнуть пика. Громкие стоны моей девочки ласкают мне слух, множа удовольствие. Из головы совершенно вылетело, что их можно услышать на первом этаже.
Её тело пронзают такие сильные судороги, что мне приходится с силой прижать к себе девушку, иначе она непременно упала бы на пол. Обнимаю её, продолжая находиться внутри её тела, совершая короткие толчки, которые только продлевают агонию. От этого зрелища я больше не в состоянии себя сдерживать и кончаю, находясь глубоко в ней, не покидая её тела пока полностью не извергаюсь в нее.
Она обмякла в моих руках – горячая, с влажной от нашего пота кожей и бедрами, по которым была размазана её влага, глаза прикрыты, грудь тяжело поднимается и опадает, и это та самая фантазия, которая поднималась в памяти, когда мне требовалось кончить в одиночестве, потому что за десять лет её реакция не изменилась.
– Извини, ты не хотела забеременеть от меня, – шепчу ей на ухо, не уверенный, что она сможет разобрать сейчас смысл сказанных слов, – так точно не забеременеешь.
Я отпускаю её, и Алена медленно сползает по моему телу на пол, находясь в пограничном состоянии между наслаждением и действительностью.
Застегиваю ширинку и умываю руки, переступив через неё, чувствуя полное удовлетворение. На выходе меня останавливает вид моей спермы, медленно вытекающей из её попки, и я останавливаюсь, фиксируя это в памяти. В моем крайне эгоистичном мозгу возникают размышления о том, что сегодня вряд ли Андрею что-то перепадет.
Андрей казался до того воспитанным и интеллигентным мужчиной, что, когда он вывел меня на веранду, его задетое самолюбие показало его личность с обратной стороны, крайне меня поразив. Судя по тому, что эти двое были давно знакомы, подозреваю, их соперничество возникло задолго до меня.
Он ходил из угла в угол, пытаясь справиться с нахлынувшими чувствами, основными из которых были возмущение и гнев. Личина интеллигента сменилась на задетого самца, территорию которого метил вожак недружественной стаи. В моем воображении эта перемена настроения никак не состыковывалось с его мягкой, располагающей внешностью. Не будь я повернута на другом мужчине, я, возможно, могла бы признать, что Андрей сейчас выглядит почти возбуждающе. Но моё тело еще хранило прикосновения того, кто мог зажечь меня, как спичку, одним щелчком пальцев.