Я бросаю тебе вызов
Шрифт:
Хотя я все еще уважала своего дедушку, я была взрослой женщиной, которая была счастлива со своим парнем. Я выпрямила спину и сглотнула ком в горле.
Он вырастил меня уверенной и сильной в любой ситуации. Конечно, мои ноги все еще были слабыми, как месиво, а легкие сжимались так сильно, что я подумала, действительно ли я дышу, но я ответила на дедушкин взгляд своим непоколебимым взглядом.
— То, что сказал Мэддокс, правда. Мы встречаемся около трех месяцев, — сказала я. — Дедушка, я действительно, очень… счастлива.
Его
— Это заняло у них достаточно времени, тебе не кажется?
— Дерьмо, — пробормотал Мэддокс себе под нос и так сильно сжал мою руку, что я подумала, что он собирается сломать мне кости. Я скривилась и тут же поняла, что он нервничает и напуган так же, как и я.
Бабушка улыбнулась.
— Честно говоря, я думала, что вы двое встречаетесь уже очень давно. Мы просто ждали, когда ты нам расскажешь.
Мое дыхание вырвалось из груди с громким свистом, и я расслабилась на своем стуле. Напряжение вокруг стола спало, и воздух стал менее удушливым.
— Подождите, так вы, ребята… знали?
Дедушка пожал плечами.
— Раньше это было предположением. Вы подтвердили это сейчас.
— Значит, все нормально? — медленно спросила я.
— Ты просишь нашего благословения? — Дедушка приподнял бровь, но он… улыбался. — У тебя есть оно. Лишь бы ты была счастлива. — Я сидела с отвисшим ртом. Черт возьми, мой дедушка, на которого было очень трудно произвести впечатление, улыбался тому факту, что я встречаюсь с Мэддоксом Коултером. Да, я, должно быть, попала в другую вселенную.
Он повернулся к Мэддоксу, его темные глаза стали жесткими.
— Мне не нужно тебя предупреждать, потому что ты уже знаешь, что произойдет, если ты когда-нибудь причинишь боль моей маленькой девочке. Ты можешь быть молодым, здоровым и, возможно, сильнее, но я все еще могу надрать тебе задницу, сынок.
Мэддокс переплел наши пальцы и нежно сжал. Он ответил на взгляд дедушки своим собственным: уверенным и самоуверенным, таким, как у Мэддокса. Если бы не его потная и влажная рука с легким подергиванием пальцев, я бы не смогла понять, нервничает он или нет.
— Сэр, счастье Лилы значит для меня не меньше, чем для вас. Я знаю, что вы это знаете. Вы вырастили ее и позаботились о ней, когда она нуждалась в вас больше всего. Теперь моя очередь, — сказал он.
Моя грудь трепетала, а матка покалывала нечетким теплом, когда то же самое чувство распространялось по всему моему телу. Я издала горловой звук одновременно радостный и предостерегающий.
— Эм, извините. Я могу позаботиться о себе, большое спасибо.
Дедушка издал небольшой смешок, и моя грудь расширилась от эмоций, которые я не могла определить.
— Удачи, сынок. Она очень
Бабушка покраснела, а Мэддокс усмехнулся.
— Не волнуйтесь. Я могу справиться с ней.
Беспокойство, которое я чувствовала раньше, испарилось, когда мы перешли к еде. Остальная часть ужина была такой же, как и любой другой День Благодарения. Если я думала, что объявление о наших отношениях что-то изменит, я ошибалась.
Это была моя семья.
Через три часа мы с Мэддоксом оказались в моей комнате. Он должен был спать на диване, но мы тайком протащили его наверх, после того как бабушка и дедушка легли спать.
— Я так наелась, что чувствую, что сейчас взорвусь. — Я похлопала себя по животу, чувствуя, как мой ребенок наелся. Я, наверное, набрала пять фунтов после сегодняшнего ужина. А рядом был Мэддокс, все еще выглядящий свежим и греховно красивым, как будто он только что вышел из журнала Vogue.
Я устроилась на своей кровати, подпрыгивая на матрасе, и смотрела, как он одним быстрым движением стягивает рубашку. Он бросил рубашку на пол и постоял там секунду, позволяя мне насладиться очень отвлекающим видом.
Я не торопилась, чтобы полюбоваться им, чтобы по-настоящему взглянуть на него. Его пресс сжался, когда он неторопливо подошел ко мне. Следующим мое внимание привлек пирсинг его сосков, и я облизнула губы, вспоминая, как серебряные стержни ощущались на моем языке. Мой взгляд переместился на его широкие плечи, которые были в два раза больше моих, а затем на его лицо. Острая линия подбородка, о которую можно было бы порезать палец, пухлые губы, крупный нос с небольшой горбинкой — он сказал мне, что сломал его, когда ему было тринадцать лет. Голубые глаза с нависшими веками, густые брови, шрам на левой – он получил травму два года назад во время футбольного матча.
Когда он ухмыльнулся, на правой щеке появилась глубокая ямочка. Его улыбка была волчьей, он выглядел голодным, когда он стоял передо мной.
Он наклонился вперед, положив руки по обе стороны моих бедер на матрас.
— Любуешься видом, детка?
Его горячее дыхание ласкало мою щеку. Я любовалась видом, но также пришла к выводу.
Мэддокс не был красивым по определению. Конечно, он был горяч и сексуален… но он был несовершенным холстом, испещренным невидимыми шрамами и изъянами, которые никто не мог видеть, кроме меня.
Это делало его несовершенно красивым.
Моя рука поднялась, и я провела пальцем вокруг его левой груди. Мэддокс напрягся, когда мое прикосновение коснулось его сосков. Я знала все его чувствительные места. Он любил свое горло, особенно выступающий кадык, который нужно целовать и сосать. Когда я царапала зубами его соски, это приводило его в ярость.
— Осторожнее, Гарсия, — простонал он. — Я могу быть слишком горячим для тебя, и ты можешь получить неприятный ожог.
Я закатила глаза.