Я буду любить тебя вечно
Шрифт:
– Легче будет умирать в неполные двадцать два года, - закончила она за него мысль.- Поверьте, поручик, мужества мне хватит и без водки, только обидно без вины пропасть…
– Поверьте и мне, мадемуазель, - не хотел вас обидеть, и даже наоборот… Видел я многих осужденных, в том числе и смертников. Прости их, грешных!
– поручик перекрестился.- Но, что касается вас, подсказывает мне сердце, совсем вы непохожи на убийцу, - и он поспешил сменить тему разговора.
– Мадемуазель, смею напомнить, что мы с вами встречались на вечере поэзии в Народном доме. Вы там читали свои поэтические творения.
Их
Девушка внимательно всмотрелась в жандарма и с легкой иронией тихо сказала:
– Вы были тогда без этого мундира, такой как все. Приятный молодой человек.
– После того вечера я несколько дней был не в себе, все хотел еще вас увидеть… Тот молодой человек… У вас с ним был роман? Его звали, если не ошибаюсь, Михаил?
– Какая разница, сударь, как его звали, и был ли у меня с ним роман в той жизни, которая осталась за стенами этой башни, - с легким раздражением ответила девушка.
– Но если вам будет угодно знать, то он умер. Не вынес позора и лжи. Вскоре я последую за ним, и не без вашей помощи, - и она с чувством продекламировала четверостишие:
– Мадемуазель Аника, я верю в вашу невиновность… - он замолк, не находя слов для продолжения.
Почему тогда я здесь, а не на воле? Почему вы готовите мне гибель, хотя верите в мою невиновность?
– голос ее срывался от возмущения и обиды.
Это решает суд, верха, но ни в коем случае не я! Мое дело выполнять приказы, а не рассуждать. Да-с!
– безапелляционно заявил он, разведя руками, и вновь смягчился.
– Может, все-таки водки изволите…
Вы - чудовище!
– Аника прервала его, ярость стучала в ее висках.
– Другие хоть уверены в моей виновности и видят во мне убийцу, а вы, сочувствуя и сострадая, веря в мою невиновность, спокойно сопровождаете на виселицу! Так приказало начальство! Хорошенькая отговорка для подлецов!
Лицо офицера залила краска стыда, не в силах найти нужных слов, он непроизвольно открывал и закрывал рот, как выброшенная на берег рыба.
Как ваше имя, поручик?
– злость покинула Анику так же внезапно, как и пришла.
Андрей, Андрей Андреевич Щеглов, - растерялся он.
– Господин Щеглов, желаю вам здравствовать долгие годы и иметь много детей, но абсолютно не похожих на вас! Желаю вашим, еще не рожденным детям, жить не подобно моллюскам, ограниченным раковиной приказов начальства свыше, а иметь свое разумение и действовать по совести! Я вас больше не задерживаю, если у вас ко мне больше ничего нет!
При случае помолитесь в церкви о безвинно убиенной, и не без вашего участия, Анике Мозенз!
– тут она
– Идите же, я хочу побыть одна, - еле смогла промолвить она сквозь слезы.
– Я сейчас распоряжусь - вам принесут библию и свечу, - сказал офицер в стенку, козырнул и вышел из камеры. Заскрежетал ключ в двери, и голос поручика слабо донеся до Аники.
– Надзиратель! Принеси барышне воду, Библию и свечу, да побольше, не огарок какой-то. Ты понял?! Мухой, давай!
Через мгновение тюремную камеру окутала густая тишина одиночества. Обрывки мыслей водили хоровод в молодой головушке, не позволяя ни на чем сосредоточиться. Рыдания перешли во всхлипывания, закончились небольшим насморком и воспаленными глазами. Вновь заскрежетал ключ в дверях, и в камеру вошел надзиратель.
– Все как вы просили, барышня - Библия и свеча. Большая Библия и большая свеча!
А от меня лично - соломенный тюфячок. Хотя, это против правил. Да бог с ними, с этими правилами! Не сидеть же вам, барышня, все время, как свеча, посреди камеры на табурете. А так, можете отдохнуть, соснуть часок, - лежа-то сподручнее! Вот здесь я его расположу, удобно будет. Силы вам сегодня ой как понадобятся!
– ирония сквозила в его голосе.
– Наконец-то все угомонились. В этом крыле тюрьмы мы остались вдвоем, я и ты, барышня, - голос его стал приобретать зловещие интонации.
– Но это не надолго, не слишком надолго.
Часа на три-четыре, не больше. А теперь расскажу, что произойдет по окончании этого времени, - он засмеялся - зло, ехидно.
– К тебе, барышня, зайдут в гости на огонек большой свечи: начальник тюрьмы, духовник, врач, дежурный офицер и конвой. Начальник тюрьмы предъявит письменный приказ генерал-губернатора сопроводить тебя в Лысогорский форт для исполнения приговора. Духовник вытрет тебе то ли слезы, то ли сопли, а офицер скомандует караулу взять под белы ручки и в кандалах сопроводить в черную карету для развозки смертников. Там приготовлена такая махонькая-махонькая клетушка, что даже ты согнешься в ней в три погибели, чтобы поместиться. Тебя будет сопровождать почетный конвой из девяти казаков. А как же, важная персона, чай не каждый день висельников возят! В форте снова под белы ручки отведут на один из бастионов, где тебя ожидает большой сюрприз - деревянная виселица с добротной, хорошо намыленной, пеньковой веревкой. Комендант форта зачитает приговор суда и начнется подготовка к казни.
Что ж вы так побледнели, барышня? Ведь это пока только слова, а ведь вскоре вам предстоит все это прочувствовать, и непосредственно собственной шейкой. Мой вам совет, барышня, облегчите перед казнью не только душу, но и тело. Вон параша стоит. Ха-ха. Бывают такие курьезы… ха-ха… может и медвежья болезнь приключиться. Ха-ха. Ведь неприлично будет, барышня! Да-с!
Так вот, снимут с тебя кандалы, барышня, чтобы поменять на кожаный ремешок - он не лучше, подлецы затянут его так, что белы рученьки-ноженьки посинеют. Но сама понимаешь, не надолго. Возведут на деревянный помост под виселицу, наденут на голову черный мешок, а на шею пеньковый галстучек, чтобы, значит, шейку не простудила. Ха-ха. А шейка такая тоненькая, барская шейка… И синенькая жилочка на ней так и бьется, как синичка в клеточке. Тук-тук-тук.