Я был Цицероном
Шрифт:
Мара обняла меня и поцеловала.
— Я поговорю с миссис Баск, — прошептала она.
Я чувствовал, что мой уход устраивал мистера Баска. В последнее время он очень бережно расходовал деньги и явно сомневался, что поступил правильно, взяв слугу. Отопительная система была отремонтирована, и всю работу по дому могла выполнять, женщина, труд которой гораздо дешевле.
Через несколько дней он спросил меня, хочу ли я стать камердинером посла.
— Я был бы счастлив получить это место, месье, — ответил я.
— Сэр Хью, конечно, сам будет решать. Он хочет
Я лежал в ванне и думал о предстоящей встрече с его превосходительством. Глядя на блестящие зеркала и флаконы с духами и ароматными эссенциями, мечтал иметь когда-нибудь такую роскошную ванную.
Мара терла мои плечи и шею, а я наслаждался игрой ее пальцев.
Она рассказала мне, что послу 57 лет, он очень элегантен и хорошо относится к слугам.
К этому времени я уже много знал о сэре Хью Нэтчбулл-Хьюгессене. Он родился 26 марта 1886 года. Образование получил в Итоне и Оксфорде. На его долю, когда оп был еще молодым человеком и работал в министерстве иностранных дел, выпала честь отправить телеграмму с объявлением войны Германии в полночь 3 августа 1914 года. В Анкаре он находился с конца февраля 1939 года, а до этого служил в Китае, Иране и Бельгии.
— Говорят, он хорошо играет на рояле и рисует, — продолжала Мара. — Ну, тебе уже пора выходить из ванны.
Через минуту она добавила:
— Мы еще увидимся?
— Конечно.
Теперь в ее обязанности входило купать ребенка и смотреть за ним.
Пока я одевался, Мара спустила воду из ванны и стала мыть ее. Она наклонилась, и, когда заговорила, я почувствовал в ее голосе какое-то напряжение. От того, что она сказала, у меня перехватило дыхание.
— Иногда мне кажется, что ты хочешь стать слугой посла с определенной целью.
Я в это время причесывался перед зеркалом. То, что она сказала, настолько поразило меня, что я не сразу нашелся, что ответить.
— Что ты имеешь в виду? — спросил я так спокойно, как только мог.
Мара выпрямилась, и мы в зеркале посмотрели друг на друга.
— Ты читаешь документы, которые мистер Баск приносит из посольства.
Я обернулся и спокойно посмотрел на нее.
— Ты что, тайком ходишь в мою комнату?
— Приходила как-то, но тебя не было. Документы лежали под подушкой.
Значит, она шарила в моей комнате. Но я не виню ее. Я сделал бы то же самое.
— А почему же ты не сказала об этом мистеру Баску?
Она не ответила. Я понял, что нашел союзника. Я вышел первым, а когда убедился, что никого нет, кивнул Маре, чтобы она следовала за мной. Мистер Баск ждал меня у машины.
— Вы что, прихорашивались, чтобы произвести приятное впечатление? — спросил он с раздражением.
— Месье, — вежливо ответил я, — у меня такая борода, что приходится бриться два раза в день.
Я открыл перед мистером Баском дверцу автомобиля и сел за руль.
У парадного входа появилась Мара с ребенком на руках. Она взяла крошечную ручку ребенка и помахала ею мистеру Баску и мне, когда машина тронулась.
Я умышленно
Но, к моему счастью, посол даже не взглянул на меня, когда мистер Баск ввел меня в его кабинет. Сэр Хью Нетчбулл-Хьюгессен тогда, конечно, не мог предугадать, что ему представляли его врага. Если действительно существует шестое чувство, то у посла его не было. По крайней мере по отношению к его будущему камердинеру. Для него я был только пылесосом и одежной щеткой. Внезапно страх исчез.
— Сэр, это Эльяс… — сказал мистер Баск.
Сэр Хью мельком взглянул на меня, кивнул и глазами подал мистеру Баску знак подойти к нему. Он дал ему пачку документов. Они обменялись многозначительными взглядами, из чего я понял, что это были очень важные документы.
— Я верну их вам завтра утром, сэр, — проговорил мистер Баск.
Итак, он возьмет их домой. А в этот вечер, как я знал, он собирался идти на банкет к советскому торговому представителю. Утром я выгладил его фрак.
Мистер Баск положил документы в портфель и вышел. Я стоял как пригвожденный.
Это была большая комната с высоким потолком, обставленная со вкусом. Дорогой ковер, изящная обстановка. Сэр Хью, видимо, никогда громко не смеялся, никогда внешне не выдавал своего раздражения. У этого стройного джентльмена было благородное лицо с высоко поднятыми светлыми бровями и элегантными усиками. Узнай сэр Хью когда-нибудь о моем обмане, он был бы только слегка оскорблен, но наверняка вышел бы из себя, найдя хотя бы одну пылинку на своем костюме.
Он тихо спросил меня о прежней работе. Я рассказал ему то же самое, что и мистеру Баску в свое время, разумеется умолчав о том, что я работал у зятя Риббентропа.
Мистер Хью целиком положился на рекомендации своего первого секретаря, и поэтому беседа была короткой.
— Когда вы сможете приступить к работе? — спросил сэр Хью. У него был приятный, мягкий голос.
— Сейчас же, ваше превосходительство.
Дворецкий по имени Зеки показал мне дом. Резиденция посла находилась на холмах Канкаи. Это было большое здание, построенное в стиле английского загородного дома. Посольство находилось рядом, но, как я узнал, сэр Хью предпочитал работать в своей резиденции. Здесь же, вероятно, он хранил и свои секретные документы.
Его кабинет-находился на втором этаже, над кухней. Первое, что пришло мне в голову, — это то, что ковер будет приглушать мои шаги.
Комнаты прислуги, в том числе и моя скромная комнатка, находились на первом этаже.
Я мысленно определил расстояние между комнатами. На каждом этаже были длинные коридоры. В доме имелись две лестницы, и мне следовало решить, какую из них использовать для своих целей. На первом этаже висели два портрета — короля Георга VI и королевы. И каким бы путем ни возвращался я в свою комнату, я обязательно должен был пройти мимо одного из них. В случае необходимости я мог спрятать за один из портретов документы или что-нибудь еще.