Я был драгдилером Rolling Stones
Шрифт:
Мы говорили с ними всю ночь, и они рассказали, как начали торчать.
— Парень, у которого я покупал кокс, послал мне немного героина, попробовать, — говорил Эрик, — но мне не понравилось, и я засунул его куда-то в ящик. Мне вообще не хотелось с ним связываться. Но как-то раз кокаин нельзя было нигде достать, и я нюхнул героин. Сначала он не показался мне чем-то из ряда вон выходящим. «Так, много шума из ничего», — думал я. Однако постепенно мы с Элис начали употреблять все больше и больше. И теперь сам видишь, в каком мы состоянии, — тут он рассмеялся.
У Эрика была даже своя теория
— Музыканты живут так, что им постоянно нужна эмоциональная подпитка. А героин — вероятно, лучшее болеутоляющее в мире.
Когда наступил рассвет и сверчки заиграли свой струнный концерт, нас охватила внезапная радость от собственного существования. Мы с Эриком повернулись друг к другу и сказали, что да, чувак, вот это был праздник.
И потом вдруг на меня снизошло прозрение. Я уверен, никто из приглашенных не обратил на это внимание, но… миссис Бьянка Перес Морено де Мациос Джаггер была на четвертом месяце.
23
Уильям Берроуз был героинистом с серьезным стажем. Его жена Джоан съедала ежедневно столько бензедрина, что если накормить им гиппопотама, тот бы наверняка пробежал милю за четыре минуты. Однажды на вечеринке у них дома, когда все уже были изрядно под кайфом, она положила на голову яблоко — или абрикос, не помню уже — и предложила мужу сбить его выстрелом. Вообще-то Билл был великолепным стрелком. Но в тот раз он вытащил свой кольт сорок пятого калибра и проделал ей маленькую аккуратную дырку во лбу. Суд присяжных решил, что убийство было случайным и непредумышленным. Билл начал писать «Голый завтрак», который одни признают венцом творения, а другие при упоминании о нем морщатся от отвращения. Ему было уже за пятьдесят, и тридцать из них он торчал на героине.
Когда мы встретились с ним в Виллефранше, он понравился Киту с первого взгляда.
Мы с Китом гуляли по порту, любуясь шхуной Эррола Флинна, когда к нам подошел знакомый по прозвищу Джонни-в-Подтяжках и представил своего друга, Билла Берроуза. Мы с Китом потрепались с ними полчасика, а затем расстались, обменявшись приглашениями при случае заехать поторчать вместе.
В то время мы с Китом и Анитой (и множеством постоянно сменяющихся гостей) жили в роскошном белом особняке, похожем на дворец и носившем название «Нелькот». Он возвышался над рыбацкими домиками Виллефранша, словно Акрополь над Афинами. Комнаты были обставлены антикварной мебелью, а пышный сад спускался почти до пристани. Здесь росли персики, виноград, апельсины и бананы. «Нелькот» был для меня венцом архитектурного мастерства, культуры и человеческого воображения. Такого чудесного места я больше в жизни не встречал. Особняк обходился Киту в тысячу фунтов в неделю. Ему предлагали купить его всего за миллион, но он решил, что не стоит приобретать недвижимость ради нескольких месяцев, лучше снять. Цена его мало волновала, он просто хотел быть уверен, что у него будет достойное жилье во Франции.
Мы прожили там уже десять дней. Первые романтические впечатления от нового места быстро развеялись, и вскоре Киту с Анитой стало скучно. Да, дом был просто восхитителен, однако сейчас для них двоих счастье состояло в том, чтобы понюхать или
Я как раз стоял на крыльце, любуясь яхтами, снующими у причала далеко внизу, когда заметил, что к нашему дому подъезжает «бентли» Он затормозил на посыпанной гравием дорожке, и из машины выбрался Джонни-в-Подтяжках. По-настоящему его звали Джон Бритойл, а прозвище дали за огненно-красные подтяжки, которые он, похоже, никогда не снимал.
— Здорово! — сказал он. — Я тут как раз проезжал мимо и вспомнил о вашем с Китом предложении вместе закинуться.
— Привет. Извини, но у Кита сегодня плохое настроение, и они с Анитой не хотят никого видеть.
— О, ну ладно. А то у меня есть с собой немного хорошего героина, хотел предложить.
— Подожди-ка минутку, — проговорил я. Это было именно то, что быстро поднимет настроение им обоим.
Кит с Анитой молча лежали на огромной кровати и читали. Не успел я сказать, что Джонни приехал, как Кит просто взревел от ярости.
— Да кто он такой? — орал он. — Только нахалов нам здесь не хватало. Кто его приглашал? Чувак, дай ему в… в общем, гони его в задницу.
— Кит, — прервал его я, — он привез героин.
— Так что же ты сразу не сказал? Скорее впусти его! Налей выпить. Не заставляй его ждать. Мы тут сидим и ждем, пока что-нибудь произойдет, а там, оказывается, уже приехал чувак со всем необходимым! Какого черта ты медлишь?
Джонни задумчиво походил по гостиной. Он похвалил дом, и мы поговорили о какой-то ерунде. Наконец, не выдержав, я спросил:
— Слушай, так ты будешь с нами закидываться?
— Так Кит все-таки хочет понюхать? И где же он сам?
Кит с Анитой удостоили его своим обществом лишь после того, как я объяснил: Джонни даст героин, только если они спустятся и пообщаются с ним. Тогда они торопливо, словно пара хищников, спешащих к добыче, сошли вниз по роскошной лестнице особняка.
Кит всегда был подозрителен, но сейчас для его подозрительности имелись основания: Джонни достал из кармана брюк женскую пудреницу.
— Вот, — он протянул ее нам. Внутри находился порошок, очень напоминавший обычную розовую пудру. Кит жадно втянул его носом сквозь золотую трубочку — мой подарок, который он всегда носил на шее на цепочке.
— Эй, Тони, — шепнул он мне на ухо, — похоже, этот чертов шутник хочет нас кинуть и подсунуть тальк.
Однако спустя несколько минут его накрыло приходом от чистого таиландского героина, и он безвольно откинулся на спинку кресла, как и все остальные.
Когда Кит пришел в сознание, он повел себя с Джонни как со старым другом.
— Что ж ты, парень, раньше не приезжал? В общем, мы тебе всегда будем рады. Но скажи-ка, можно ли тут достать еще дури? Можно? Да, кстати, для твоей же безопасности можешь пока оставить здесь эту пудреницу.
Джонни колебался. Он как раз собирался поехать в Лондон. Если же он оставит нам героин, ему придется возвращаться за ним в Марсель.
— Тебе нужно в Лондон? — переспросил Кит. — О'кей, можешь остановиться у меня на Чейн-Уолк. Место потрясающее, и если снабдишь меня порошком, живи там бесплатно хоть две недели.