Я был похоронен заживо. Записки дивизионного разведчика
Шрифт:
День подходил к концу, когда именно там, на правом фланге, заработали пулеметы. Бой нарастал. С наступлением вечерних сумерек поступила команда «Сниматься!». Просочились слухи, что на правом фланге противник, форсировав реку Снежеть, теснит наш передовой батальон. Уже в темноте дивизия сосредоточилась на шоссе. Двинулись на восток, прошли километра три, как крупными хлопьями повалил мокрый снег. А через несколько минут впереди взлетели осветительные ракеты и застрочили пулеметы. Колонна сначала остановилась, а затем спешно стала разворачиваться назад.
К мукам голода теперь добавился и холод. Обмундирование быстро промокло. Но все неприятности отступали на задний
Солдаты устали. Мучил голод. Солдатские кухни уже вторые сутки не работали. Не выдавали и сухой паек. Только в некоторых подразделениях прижимистые старшины еще днем из своих НЗ выдали по сухарю или куску хлеба.
На следующий день, 6 октября, мы узнали, что половина дивизии и все ее тылы не проскочили Брянска. Немецкие войска разрезали дивизию на две части. Мы оказались в окружении, без боеприпасов и продовольствия.
Среди солдат ходил слушок (а скорее, все просто надеялись), что днем отдохнем, что на день мы вынуждены будем где-то затаиться, чтобы не быть разбитыми с воздуха. Но надеждам не суждено было сбыться. День был пасмурный. Облачность низкая. Погода нелетная. И, видимо, командование решило оторваться от противника.
За первые 36 часов движения нам дали только полуторачасовой отдых. И то скорее лошадям, чем людям. Они совсем выбились из сил, то и дело останавливались, отказывались тянуть постромки. Только удары плеток, а иногда и палок заставляли безотказных в других условиях животных выкладывать последние силы. Во время отдыха солдаты должны были найти способ накормить лошадей. Голодные лошади поедали хвою, оставшиеся на кустарниках листья, сухую, жесткую, как щетка, рыжую траву. Солдаты тоже все пробовали на вкус и съедобность – и кору деревьев, и траву, и корневища болотных растений. Курящие искали, что годится для самокруток. Потом, уже позже, всеми было признано, что самым изысканным блюдом является корневище осоки. Затем папоротник и кора ольхи. В закрутки курильщиков шли листья ольхи.
Если днем было еще терпимо, то на вторую ночь стал невыносимо одолевать сон. Солдаты засыпали на ходу, падали в грязь под ноги сзади идущих. При малейшей остановке колонны люди падали на обочины дороги и тут же засыпали мертвым сном. Те, кто имел лошадей, все реже садились в седло. Стоило только вставить ноги в стремена, как слипались веки. Опасаться, что лошадь увезет не туда, куда движется колонна, не приходилось. Опасность была в другом. Уснувший всадник падал с седла. Падал вниз головой, и при падении можно было сломать шею. К счастью, в нашем дивизионе таких случаев не было. А вот случаи, когда всадники падали с седла на мерзлую землю и не просыпались, бывали довольно часто.
Но солдат на то и солдат, чтобы находить выход из любого положения. Уже на вторую ночь пути можно было видеть, как за повозками, двуколками и заръящиками выстраиваются хвосты спящих на ходу солдат. Кто-то брался за заднюю грядку повозки, за него брался другой, третий и так далее, и все спали. Скоро такой метод
В эшелонах, проскочивших в ловушку окружения, перевозились подразделения, базирующиеся на лошадиной тяге, но каким-то образом в наш эшелон попала автомашина с боеприпасами зенитного дивизиона. И если лошади с помощью солдат как-то тянули пушки и повозки, то автомашина застряла в грязи на первых же километрах пути. Чтобы снаряды и машину не захватил противник, начальник штаба дивизии, он же исполняющий обязанности командира дивизии, полковник Сиязов послал группу разведчиков и саперов машину взорвать. Вернувшиеся с задания разведчики рассказывали, что немцы не стали нас преследовать. Противника разведчики в лесу не встретили. Машина была заминирована и взорвана. Обошлось без приключений.
День провели, затаившись в лесу. Место было подобрано со вкусом. Сосновый бор, не тронутый топором лесорубов. Укрытие с воздуха хорошее. Кроны деревьев как пологом укрывали рассредоточенные подразделения. Промокшая от снега песчаная почва подсохла. Совсем рядом журчал ручеек. Выбившиеся из сил солдаты устраивались на отдых. Конники – солдаты, имеющие лошадей, – кормили своих верных друзей ветками деревьев. Вокруг старшего сержанта Дрегалова собралась группа разведчиков. Шел разговор, где найти что-нибудь «заморить червячка». Предложения поступали самые разные. Все они подпадали по тем временам под военный трибунал. А если учесть, что мы находились вне зоны действия законов, то можно сказать, под расстрел на месте преступления. Но есть все равно надо. Без питания солдат не солдат. А мы хорошо себе представляли, что впереди не одни сутки тяжелого изнурительного пути. Кроме того, мы знали, что нам никто не разрешит бросить боевое оружие и военное снаряжение. Нужны силы, но надо еще и утолить мучительный голод.
Принимается решение: три человека тайком отправляются на поиски продовольствия. Приказ старшего сержанта – по возможности не иметь контакта с населением, а тем более с немцами. Никакого насилия и воровства. Не попадать на глаза своему начальству. Лучший способ приобретения съестного – поискать на полях неубранный урожай. Предпочтение отдавать картошке, но должны знать, что годится все. Выбрали самых находчивых и выносливых. Пошли рядовые Сидоренко и Кусов. Возглавил группу ефрейтор Пронюшкин. Нам оставалось ждать своих товарищей.
День выдался хороший, было сухо и относительно тепло. Каждый из нас старался сохранить силы и больше находиться в покое. Те, кто участвовал в организации похода за продуктами, поглядывали на север, куда ушли добытчики. Время тянулось мучительно медленно, а день уже клонился к закату.
Наконец поступила команда «Приготовиться к движению!». Колонна двинулась в путь. Надежда на долгожданный обед пропала, зато появилась тревога за товарищей. В течение дня не возвратились – значит, что-то случилось. А если ничего не случилось и они в безопасности, то как они нас найдут? Наш маршрут никому не известен и пролегает по бездорожью лесов и болот. Мы даже направления своего движения не знали. Двигались то на север, то на юг.