Я - чертовка
Шрифт:
— Что теперь? — спросила я.
— Домовые до сих пор держат барьер вокруг деревни, — сообщил Влас. — Но сейчас они его снимут.
Он вытянул руки вперед и положил их на невидимую стену.
— Дозвольте войти, милейшие, — насмешливо сказал он. В этот раз в голосе не было ни грамма почтения. Кажется, ему ответили весьма резко, так как следующие его слова были: — Либо мы войдем вдвоем, либо никак. Одну я ее не пущу.
— Может, мне попроб… — начала, было, я, но он коротко мотнул головой, и я заткнулась. Его брови сошлись на переносице, видимо, терпение лешего было на исходе.
— У нее следы на шее! Хотите, чтобы в следующий раз что-то похуже произошло?! —
Мы только подошли к дому, как по земле промчалась мохнатая торпеда и с разбегу забралась по моей штанине, цепляясь коготками за одежду.
— Хан, — обрадовалась я, подставляя руки. Он чувствительно укусил меня за палец. — Ой!
— В следующий раз бери меня с собой! — сердито выдохнул он, с крайне обиженным и независимым видом усаживаясь у меня на руках. Влас хмыкнул.
— Любопытно, — сказал он, наклоняясь и разглядывая котенка. Тот на него, было, зашипел, но под взглядом зеленых глаз затих. Леший протянул руку, легонько погладил мелкого по голове и тот… замурлыкал!
— Эй! — возмутилась я. — Это предательство!
— Прости, — покаянно промурлыкал Хан, подставляя Власу пузико, — это какая-то магия… никак не удержаться…
Влас рассмеялся.
— Животные тянутся ко мне, — объяснил он. — Они чувствуют во мне что-то глубокое, родственное. Возможно, связь с дикими прародителями, что когда-то находили укрытие под сенью древних лесов…
— Ну, чего застыли? — прервал его ворчливый голос домового. Самого Лаврентия видно не было, но голос раздавался так, словно он стоял рядом. — Заходите скорее!
Как только мы вошли в дом, Лаврентий кинулся ко мне и внимательно меня осмотрел. Убедившись, что я цела и невредима, он силком усадил меня за стол, накрытый к обеду. Я поняла, что действительно проголодалась. Власа он приглашать не стал, но того это не смутило. Он сам пододвинул стул и сел с противоположной стороны стола. Как ни странно, перед ним тоже поставили чашку. Хан тут же залез к нему на колени и свернулся клубочком.
— Николай жив? — первым делом спросила я. — Вы его проведали? А то я не успела…
— Знаю, — он кинул пронзительный взгляд желтых глаз на Власа. — Мы почувствовали, когда тебя похитили и на время сняли защиту от лешего. Все освободившиеся силы ушли на то, чтобы пробить заслон. На это понадобилось три часа. Николай жив, но в очень плохом состоянии. Он в больнице. Его жена тоже. Домовой сумел их в последний момент укрыть и поддерживал их жизнь за счет собственной жизненной силы. Если бы ты не успела разбить бутылек с зельем о стену дома, он бы не продержался. Бедняга так ослаб, что мы не уверены, получится ли его вытянуть.
— Что произошло? — У меня резко пропал аппетит. Чувство вины стало нестерпимым.
— Кикимора, — скупо ответил Лаврентий. Влас вскинул глаза.
— Кикимора? — недоверчиво переспросил он. — Что за чушь? Да любой, даже ослабленный домовой может уничтожить кикимору в два счета! Та и сама не станет связываться!
— Она уже была в доме на момент переезда и первая успела его освоить, сделать своим обиталищем. Ее там что-то держит и заставляет проявлять необычайную агрессию. Ночью мы пытались расправиться с кикиморами, напавшими на Тоню, и не смогли! На них будто защита какая-то. Чудеса, да и только! На своей личной территории мы бы их, конечно, в два счета извели, да только они в новостройках ютятся, к старым жилым домам не приближаются. Вот появись
— Я уверена, за этим стоит Наталья! — поспешила вмешаться я. — Вы ее нашли?
— Нет, — мрачно отозвался домовой. — Исчезла, как не бывало. Дома не появлялась.
Мы замолчали.
— Проведаю-ка я ваши новостройки, как стемнеет, — глаза Власа сверкнули бесовским зеленым огнем. Я вздрогнула. Жутковато, что ни говори.
— Что хочешь за это? — глухо спросил Лаврентий. Судя по всему, он не видел другого выхода, кроме как пойти на сделку.
— Ничего, — удивил его Влас. Домовой явно не ожидал такого ответа. То ли до этого леший ничего и никогда не делал просто так, то ли в целом у нечистой силы не принято было оказывать бесплатные услуги. Лаврентий немного подумал, потом почему-то кинул взгляд на мою шею со следами удушения и кивнул. Видимо, пришел к какому-то выводу относительно мотивов лешего. Надеюсь, он как-нибудь поделится со мной своими рассуждениями. Только лучше наедине. Ведь и у меня уже некоторое время роились в голове любопытные мысли на этот счет, а также желание провести кое-какие испытания, когда выпадет удобный момент.
До вечера оставалось еще несколько часов, которые нам предстояло как-то скоротать. Мы молча принялись за еду, думая каждый о своем. Хан тоже получил теплое молоко и сейчас активно опустошал миску. Лаврентий почти не ел. Он сидел с отрешенным видом, ритмично постукивая по столу. Потом, вспомнив о чем-то, поднял руку вверх и пошевелил пальцем, словно кого-то подзывал. Я обернулась. По воздуху летел мой телефон. Он приземлился на стол рядом со мной.
— Откуда…
— Валялся на земле возле дома Николая, — отмахнулся домовой. — Я решил, ты захочешь его вернуть.
— Еще бы!
Я наскоро просмотрела звонки и сообщения, непрерывно ощущая на себе внимательный взгляд Власа. Разумеется, большая часть звонков от Дениса. Еще несколько от подруг. Денису я тут же написала сообщение, что, мол, уработалась вчера в огороде аж до полного изнеможения. Даже не заметила, как выронила телефон. Потом отрубилась и спала без задних ног до обеда. Недавно только проснулась, обнаружила пропажу и с трудом отыскала милый сердцу аппарат в кустиках клубники. Сейчас снова зовут помогать, а телефон придется оставить на подзарядке, но позже я непременно перезвоню… В этот раз вранье далось мне легко и даже почти без угрызений совести. Просто правда была настолько невероятной, что я и сама с трудом в нее верила. И если даже Денис не посчитал бы меня сумасшедшей, лучше ему никоим образом не соприкасаться с нечистой силой. Вдруг затянет? Так что я буду врать. Не только ради себя, но и ради него. Что только не сделаешь, лишь бы оградить дорогого человека от опасностей чуждого ему, жестокого мира. Стоп! А ведь действительно…
— Лаврентий, заранее извини за дурацкий вопрос, но… домовые могут влюбляться?
На меня с огромным интересом уставились две пары откровенно нечеловеческих глаз.
— Могут, конечно.
— А скажи, кто конкретно проверял дом Натальи? Кто сказал, что ее там нет?
— Ее домовой Кузьма, — медленно проговорил Лаврентий, и его лицо прояснилось. Он понял, куда я клоню.
— И ты еще говорил, что почти невозможно было так долго поддерживать маскировку, ведь домовой наверняка заметил бы любое несоответствие… а что, если он ничего не замечал только потому, что точно знал, кто она такая? Знал и помогал скрываться?