Я для тебя всегда онлайн
Шрифт:
— Ты что, здесь спать собрался? — удивляюсь я.
— Тепло. Хорошо. Пригрелся. Снимай шорты. Нажмут за ночь, — советует, вновь зевая. — Мяу!
Послушно снимаю шорты, оставшись в трусиках и маечке и возвращаюсь в его объятья. Плед тонкий, а я привыкла к тёплому одеялу. Но Воронцов прижимается крепче, забрасывая ногу на мои бёдра, почти накрывая собственным телом.
— Кажется, котика перекормили, — бормочу я себе под нос.
— Придавил? — уточняет мужчина.
— Нет. С котиками у меня тоже не задалось, — признаюсь, удобно пристраивая попку к его животу и почти мгновенно засыпая. Он что-то ещё говорит, но
******
Лишь в половину одиннадцатого ночи замечаю, что Воронцов так и не отписался. Впрочем, удивляться нечему. Человек вернулся в привычную обстановку и забыл обо всём. Выключаю свет и укладываюсь в кровать. Тишину квартиры прорезает настойчивый звонок мессенджера. Номер Кирилла у меня не подписан, но телефон безошибочно указывает «Москва».
— Алло.
— Не разбудил? — спрашивает он.
— Нет. Легла, но ещё не сплю.
— А я забыл. Не про тебя. Про время, — признаётся он. — Пока с вещами разобрался, просмотрел расписание на завтрашний день.
— Ничего. Спасибо, что позвонил.
— Незачто, — смеётся он. — Отдыхай.
— Ты тоже. Спокойной ночи.
— Спокойной ночи, Софи.
Конец недели плотно расписан, и о Кирилле напоминает лишь пришедшая в воскресенье Алина с Владиком. Когда обед заканчивается, ребёнок идёт смотреть мультики, а мы остаёмся пить чай.
— Не звонит? — спрашивает Алина. Она не говорит имени, но и так понятно, кого имеет в виду подруга.
— Нет. С другой стороны — зачем ему звонить? Он собирался встретиться с Анжеликой. Может, ей и звонит, — отвечаю я. — Это логично.
— Логично, — кивает головой подруга. — А ты упустила очередной шанс. Может, у вас ничего и не вышло бы, но любовью заняться то, кто мешал? Ладно я всё не могу решиться — но у меня законный муж диван занимает. А ты на этом самом диване с мужиком три дня просидела. При этом мужик вполне достойный. Всё при нём. Захотела бы специально найти — никогда бы не нашла.
— Как раз и нашла. На «Мамбе», — напоминаю я.
— Кстати, — от избытка эмоций Алина хлопает руками. — Я буквально вчера Машу Баренцеву встретила, когда Владика из сада забирала. Помнишь, моя одногруппница, чуть полноватая. Она одна красный диплом защитила?
Не то, чтобы с портретной точностью, но образ Маши появляется перед моими глазами.
— Она в институте работать осталась. Ей сразу предложили, — припоминаю я.
— Да. Она. Живёт недалеко от садика, а я, представь, впервые её увидела. Ладно, дело не в Машке. Мы, конечно, перекинулись парой слов. Она сообщила, что наша философ, Елена Константиновна, замуж два года назад вышла! Ей тогда сорок исполнилось! Целый год с бельгийцем на «Мамбе» переписывалась. Затем он к ней прямо сюда, в Минск, в гости на неделю приехал и… дозаказал второй билет обратно. Женились уже в Бельгии.
Алина достаёт телефон и заходит в одну из социальных сетей:
— Смотри, как наша Елена преобразилась! Если бы не Машкины слова, никогда бы не узнала.
Елену Константиновну я помню хорошо. Достаточно высокая и худая, всегда в длинной юбке или платье, с неизменной причёской в виде такого же длинного чёрного хвоста, достающего до самой пятой точки. Студенты часто шутили, что, если отрезать и продать хвост философички, можно несколько стипендий сразу получить.
Теперь с экрана телефона на меня смотрит
— Так тоже бывает, — вздыхает Алина. — Знаешь, я почти уверена, что Кирилл — отличный любовник.
— Вот и проверь. Шанс ещё есть, — злюсь я. Говорить о Воронцове мне не хочется. А за Елену Константиновну я искренне рада. Очень умная женщина. Это мы, дураки, до неё только теперь дорастать стали. И только те, кто успел познать своё собственное, персональное, одиночество.
В понедельник все домашние дела переделаны, продукты в холодильник куплены, двухчасовая ванна принята. В восемь вечера я залезаю в кровать с телефоном с намерением отвлечься и почитать какой-нибудь лёгкий роман перед сном. Но пальцы зачем-то нажимают иконку мессенджера. Верхняя строчка — номер Кирилла. Не давая себе времени передумать, нажимаю значок трубки. Почти моментально идут гудки. Связь с Москвой качественная. Сбрасываю собственный вызов. Что я творю? Воронцов перезванивает через минуту. Хочется смалодушничать и проигнорировать звонок. Но это уже ни в какие ворота не лезет. Жму другую трубку и произношу:
— Алло.
— Привет, Софи. Ты звонила?
Отвечаю то, что ответили бы, как минимум пятьдесят процентов женщин, создав такую же ситуацию:
— Привет. Собиралась набрать Алине, поболтать перед сном. Засмотрелась и случайно нажала на твой номер.
— Приятно, что ты перед сном засматриваешься на мой номер, — смеётся он.
— Я, правда, случайно. Извини, если помешала тебе.
— Не помешала, скорее отвлекла, я работал. Но отвлечься мне полезно, — решает Воронцов. — Включи камеру, хочу на тебя смотреть.
Без макияжа он меня видел гораздо дольше, чем с макияжем, поэтому в его просьбе нет ничего некомфортного для меня. Я включаю камеру, и он тоже. Если на мне знакомый спальный комплект, то на Кирилле только простые брюки. Он удобно устраивается в огромном компьютерном кресле. На фоне сзади — домашний рабочий кабинет.
— Как дела? — спрашиваю я. — Приедешь в эту субботу?
— В пятницу. Выходной. Восьмое марта, — напоминает он. — Договорились с Анжеликой встретиться. В пятницу и субботу. Воскресенье будет свободным, наверное. А что будешь делать ты?
— Я и забыла, что пятница выходная. Ещё не знаю. Вечера точно заняты, ведь уроки никто не отменял, — отвечаю я. — С Алиной у меня посидим. Может, куда сходим. Ещё не обсуждали. В четверг, наверное, на работе будет корпоратив. Опять же, у меня вечером уроки. Нужно подумать. А у тебя кто-то из родственников есть? Разве не нужно поздравить?
— В семье я был единственным ребёнком, — произносит Кирилл. Он несколько минут молчит, словно собираясь с мыслями. — Княжеская кровь, которую ты так любишь упоминать — это от мамы. Она не только из достаточно известной семьи, но и из обеспеченной. Мой отец был из простой семьи. Его не приняли, затем просто выжили. Несколько лет назад его не стало. Мама вышла второй раз замуж. На этот раз две семьи в социальном плане стали равны друг другу. У меня с ней хорошие отношения, но мы не общаемся двадцать четыре на семь. Конечно, я её поздравлю с утра восьмого, поприсутствую на семейном завтраке. Но своих девушек, даже официальных, я с ней никогда не знакомлю. Она не примет никого из них и будет настроена очень враждебно.