Я должен стать Главным Героем или…
Шрифт:
Как Мишаня нес мое бренное тело в общагу, я уже не помнил, но со слов соседа, я пытался оказать даже некоторое сопротивление. Опозориться на тусовке, кстати, у меня не получилось — девственный организм Ильюши пока с алкоголем был знаком слабо и меня унесло буквально за десять минут.
Это я все узнал от моей черной няньки, пока Мишаня укладывал меня баиньки.
Закрывая же глаза, я в очередной раз подумал о завтрашней дуэли. Слава богу, Миша договорился на рукопашку, а не на магическое противостояние. Из магии я знал только как сделать бабах и остаться
Грузовик-кун дополняет:
Откуда наша Черная Мамба знает Антона Шереметева, не скажу, но оценку он ему дал правильную: крайне неприятный, заносчивый и противный молодчик, впрочем, как и вся молодежь в этой семье. Наш Главный Герой же теперь на самом деле имеет больше контроля над собственным энергоядром, что позволит ему перестать взрываться при любом удобном случае и теснее свяжет его энергетический центр с телом. Так что бахнуть Илья до сих пор может, но теперь этот процесс станет сознательным, да и в физическом плане ядро теперь начнет оказывать свое влияние более явно, не ограничиваясь только ускоренной регенерацией сломанных ребер. Например — улучшенная реакция, рост и сила. Если эта сутулая собака будет тренироваться, конечно же.
Глава 10
Проснулся я с дикой головной болью и еще более диким сушняком. Ну ебтвою, Илюша! Ну почему ты был примерным маменькиным сынком?! Почему не бухал пивас с двенадцати с другими пацанами?!
Кое-как выбравшись из постели, я моментально попал в лапы Мишани.
— Доброе утро, — прогудела с порога черная гора.
Мишаня вышел из ванной, где, судя по валящему из дверей пару, принимал душ. Но не черные, бугристые мускулы моего соседа привлекли мое внимание, нет. Я, не моргая, смотрел на небольшое, на фоне мишани, розовенькое полотенце с котятками, которым мой сосед сейчас вытирался. Хорошо хоть трусы натянул…
— Миш, а скажи, чем ты руководствовался, когда…
Я просто ткнул пальцем в полотенце.
— А? Оно очень мягкое и хорошо впитывает воду, — пожал плечами Иванов, протирая свою блестящую черепушку.
Странно, вчера его башка не была похожа на начищенный самовар…
— Ты что, голову бреешь?
— Ага. Удобно. У меня волосы очень непослушные, тренироваться мешает.
— А полотенце у тебя впитывает воду хорошо.
— Угу.
— И тебя ничего не смущает?
— Что?
— Цвет?
— У тебя проблемы с мужественностью? — усмехнулся Иванов.
— У меня-то нет…
— Илья, это просто удобное полотенце, — вздохнул Мишаня.
— А может, все же…
— Нет, не может.
— Ну ладно.
Как оказалось, Миша проснулся еще в пять утра, сходил в спортзал, перекусил тем, что сумел стащить вчера с посвящения в первокурсники и сейчас был готов уже ко второму приему
— Надо бы и тебе вместе со мной подниматься, — заявил гигант.
— Ты ебу дал? В пять утра?!
— А что такое? Самое время. Размяться, провести первую тренировку, покушать…
— Что значит первую?! — ужаснулся я.
— Ну как. Конечно первая. Потом тренировка после обеда и еще одна — перед сном. Чтобы это, ночью расти быстрее, — ответил Миша. — Ты же знал, что мускулы растут во сне?
— Впервые слышу, — ответил я.
— Поэтому ты и такой щуплый, — важно сообщил Иванов. — Но ничего, мы это исправим.
Мы шли по территории в потоке других первокурсников. Благодаря стараниям Мишани, я выглядел еще более-менее. Большинство первачей сейчас мысленно молили о смерти, а половина вовсе были еще пьяны, хоть и не понимали этого.
— Я все пропустил… — надулся я.
Блять! У меня было столько планов на эту пьянку! Я собирался перезнакомиться со всем потоком, чтобы стать в доску своим, может, познакомиться с кем-нибудь со старших курсов, а теперь я оказался в полной социальной изоляции и мой единственный знакомец — вот этот, исконно русский потомок жарких африканских просторов.
— Не знаю. Там скучно было. Девчонки выпили и тупо хихикали постоянно, парни молчаливые какие-то. Только что покушать можно было…
— Тебе лишь бы пожрать, Мишаня.
— У меня режим.
— Знаю-знаю, ты уже говорил.
— Печеньку хочешь? — внезапно предложил Миша.
Я с недоверием посмотрел на гиганта, щурясь от солнечного света и чувствуя, как к глазам подкатывает та самая похмельная светобоязнь вперемешку с головной болью, после чего утвердительно кивнул.
Как фокусник, Мишаня достал из своего портфеля пару печенюх, завернутых в салфетку. Вот уж где заботливая черная мамаша…
— Держи, — сказал мой сосед. — Мне печенье вообще нельзя, потому что…
— Режим, я помню.
— Сплошной жир в этом печенье, никакого белка…
— Угу, вредное, капец. Не ешь эту гадость, — согласился я, запихивая в рот уже второй кусок.
— Да и сахара в нем валом, что опять же…
— Полностью тебя поддерживаю.
— Лучше вот куриной грудки, да риса отварного. Или макарошек. Или гречи…
— Правильно, у тебя режим!
Я наконец-то посмотрел на своего соседа и увидел, как блестели его глаза. А смотрел он строго на мою руку, в которой я держал салфетку с печенюшками. И взгляд этот был голодный-голодный.
— Но вообще, наверное, иногда можно, — пожал я плечами. — Будешь?
— Ну только если кусочек… — смущаясь, ответил Миша.
Осторожно, словно это была драгоценность, Миша подцепил одну печеньку, после чего она моментально пропала в недрах черной горы. Для себя же спиздил, очевидно. Дал слабину. А сейчас решил избавиться, сбагрив мне. Но меня-то не проведешь. Эх, Миша-Миша, как же много нам предстоит работы по принятию себя…
Я только покачал головой и продолжил жевать. До главного учебного корпуса было еще минут пять ходьбы, как раз успеем доесть.