Я дрался на Т-34. Третья книга
Шрифт:
– Есть! – глухо и зло ответил майор. В раздумье постоял, махнул рукой и вновь завалился на топчан, приходя в себя и успокаиваясь.
– Какие будут указания? – спросил начштаба полка.
– Никаких! Сиди и рисуй, – сердито пробурчал майор.
Я сидел и недоумевал: командир получил приказ наступать, а сам лежит и никаких распоряжений не отдает. Не выдержал, подошел к комполка и спросил:
– Товарищ майор, разрешите готовить танки к атаке.
– И тебе захотелось сгореть, – с сарказмом сказал майор. – Я же поставил тебе задачу, вот и выполняй! – После короткой паузы продолжил: – Слушай, капитан, сколько у тебя танков? С самоходками десять, а у противника пятнадцать, и каких? «Тигры», «Пантеры» плюс до 30 орудий и пехотный
Через час зазвонил телефон. Комполка взял трубку:
– Слушаю! Так точно. Пехота подготовилась к бою, танки заняли исходные позиции, через несколько минут атакую. Хорошо, буду докладывать.
Присутствующие с тревогой смотрели на него, понимая, что он играет с огнем, а майор вновь завалился на диван. Минут через 20 вызвал комдива и доложил:
– Товарищ генерал! Пехота при поддержке танков пошла в атаку. Противник оказывает упорное сопротивление. Ведет сильный огонь из рощи, 0,5 км юго-западнее станции Фельшесетыхван.
– Вот и хорошо, действуй активнее, смелее наращивай усилия. Докладывай!
– Будет выполнено!
Через час майор вновь докладывал:
– Товарищ генерал! Полк вышел на рубеж юго-восточнее станции Бодакатор, роща юго-западнее. Встретил упорное сопротивление. Пехота залегла. Ведет огневой бой.
Генерал, недовольный таким поворотом событий, приказал:
– Держись, майор! Проведи перегруппировку и продолжай наступление. Я подъеду к тебе.
– Что вы, товарищ генерал! Противник ведет ужасный обстрел. Все дороги и местность к нам хорошо просматриваются и простреливаются.
– Ладно, действуй решительнее!
– Есть! – облегченно вздохнул комполка. Минут через 40 он вновь докладывал: – Товарищ генерал! Противник силой до полка пехоты при поддержке 15 танков контратаковал. Полк с боями отошел на исходный рубеж, с трудом отбиваемся.
Тут генерал дал волю своим чувствам и в конце прокричал:
– Негодяи! Я выезжаю и на месте разберусь!
Майор был явно расстроен. И тут же приказал готовить пехоту и танки к атаке. Вскоре на «Виллисе» подкатил генерал, в распахнутой шинели и папахе набекрень. Не выслушав доклада, командир полка ехидно спросил:
– Где твои воронки и бешеный обстрел?
– Кругом вас, – обведя рукой, показал на окрестности майор. И, как по заказу, противник произвел огневой налет. Мощные взрывы потрясли землю, загнали генерала в окоп.
– Хватит дурить и втирать мне очки. Поднимай полк, и вперед, – приказал комдив.
– Есть! – глухо ответил комполка и подал сигнал атаки. Пехота поднялась. Жиденькая цепь во главе с командирами батарей, рот и взводов с негромким криком «Ура!» пошла в атаку. Танки, на ходу обогнав пехоту, устремились к роще. Подпустив атакующих на дальность прямого выстрела, артиллерия, танки и пехота противника открыли ураганный огонь. Вот тогда грозный генерал почувствовал силу огня противника. Забившись в траншею, оставленную пехотой, он изредка высовывал голову и наблюдал, как идет атака. Не дойдя до обороны противника, понеся большие потери, пехота залегла. Остановились танки и самоходные установки. Загорелся впереди идущий танк. Весь экипаж погиб. Вспыхнули две самоходки. Под огнем врага отходили автоматчики, вынося на плащ-палатках тяжелораненых. Большие потери понес стрелковый полк. Молодой майор стоял в оцепенении, мертвенно-бледный, наблюдая, как по дурости комдива гибнут остатки дорогого ему полка. Он рисковал жизнью, обманывая генерала, ради сохранения жизни своих людей, заранее зная исход боя. Счастливая случайность спасала остатки полка и танкового батальона от полного истребления. Перейди противник в контратаку, несдобровать бы и ретивому комдиву. Но враг был уже не тот. Он тоже вымотался и избегал активных боевых действий. Атака захлебнулась
– Вот так, капитан, – проводив комдива взглядом, горько промолвил майор. – Я хотел спасти людей. Не получилось.
Темнота покрыла весь ужас и позор бесславной атаки по прихоти самодура. Ночью подсчитали потери, вынесли и похоронили убитых, отправили в тыл раненых. Комполка приказал подать ужин. На стол легла нехитрая снедь. Подняли солдатские кружки с водкой, и майор глухо, с болью в сердце, произнес: «За невинно и бесславно погибших. И пусть они кровавой памятью будут на совести того, кто не внял голосу разума, посылая их на верную и бессмысленную смерть!» Все молча выпили.
Закончил я войну в Австрии… Мой батальон остановился у перекрестка дорог, 1 км юго-восточнее Штрасс. Я развернул танки в линию фронтом на запад, перекрывая шоссе на Энс. Экипажи разлеглись, кто на танке, кто на земле – блаженствуют. Подъехала кухня. Офицеры на поляне расстелили скатерть, на которую поставили закуску и откуда-то появившийся ром. Под крики «Ура!» сдвинули кружки.
Штаб бригады с батальоном автоматчиков, 3-м танковым батальоном и тылами расположились в районе Шпремберг.
Вечером радист моего батальона по радио поймал сообщение о капитуляции фашистской Германии. Доложил мне. Я сообщил комбригу. Полковник Чунихин ответил: «Не знаю. Жди официального сообщения. Не расслабляйся. Усиль бдительность. Поддерживай порядок». Всю ночь с 8 на 9 мая бригада провела в ожидании, в приподнятом настроении. По дорогам с запада на восток, с юга на север и обратно возвращались в родные края толпы людей разных национальностей – узники концлагерей, угнанные в неволю беженцы.
Я устроился в доме, на первом этаже которого было кафе, а на втором – жилое помещение сбежавшего с семьей хозяина. Утром проснулся, открыл настежь окно, сел на подоконник. Красота! Горы, цветущие яблони, ярко зеленые поля озимых, солнце. Для меня, как для сельского жителя, это было как бальзам на душу. И так мне грустно стало! Война закончилась, а что же дальше?! Чем же заниматься?! Понятно, что армия будет сокращается. Есть шанс попасть под это сокращение. Тогда что? Хорошо, среднее образование есть, могу поступить в институт. В какой? Можно в институт физкультуры податься – я физически развит, в футбол играю очень прилично, на лыжах бегаю отлично… Вот в таких раздумьях меня застал визит заместителя командира бригады майора Новикова. Я его встретил. Он спрашивает:
– Вася, что ты хмурый?
– Чему мне радоваться? Война закончилась. Я что умею? Марш совершить, оборону построить, в атаку людей повести. За годы войны у меня никаких неясных вопросов не было. А что сейчас впереди? Куда податься?
Он посмотрел на меня искоса и говорит:
– Я тебя не понимаю. Ты жив остался, остальное все приложится! Ты останешься в армии, пойдешь в Академию. Перспектива у тебя очень хорошая.
– Так-то оно так. А может, уволиться?
– Да ты что?! В таком возрасте командир батальона, и задумал увольняться?! А кто же будет служить! Ни в коем случае!
– Хорошо. Я подумаю.
Видимо, он рассказал о нашем разговоре Чунихину. Комбриг приехал на следующее утро:
– Вася, я слышал, что ты сильно загрустил.
– Мне не ясно, что делать дальше, чем заняться.
– Найдешь чем заняться. Давай, не грусти! Тебе же только 21 год, ты уже командир батальона. Ты самый молодой командир батальона в нашей бригаде и в нашем корпусе. Ком-кому, а тебе сам бог велел в армии оставаться и служить. Никто тебя никогда не уволит, если ты сам не будешь кочевряжиться, умолять и просить. Ты пойдешь еще в Академию, у тебя очень большая перспектива. Единственное, что я прошу, выброси всю мишуру из головы, наводи порядок в батальоне. Учись командовать им в мирное время. Это тебе пригодится, когда ты после Академии пойдешь на полковое звено.