Я дрался в штрафбате. «Искупить кровью!»
Шрифт:
— Бойцам штурмового батальона разрешали проводить разведывательные поиски?
— Да. Помню, как у нас группа добровольцев отправилась вплавь через реку за «языком», но была обнаружена на воде и перебита.
— Ваш товарищ Ефим Гольбрайх рассказывал мне, что 10-й ОШБ совершил беспримерный прорыв немецкой обороны в самом начале Ясско-Кишиневской операции. Как это было?
— В августе нас перебросили по понтонному мосту через Днестр на плацдарм. Заняли траншеи. От нас до немцев всего метров восемьдесят, нейтральной полосы фактически не было. И все эти метры до окопов противника
С немцами переругивались. Можно было увидеть и такое — Валентин Буц вылезает на бруствер, садится возле пулемета, закуривает самокрутку и разговаривает с немецким пулеметчиком! Говорю ему: «Буц, немедленно спустись в траншею! Тебя же сейчас немцы «снимут»!» Он отвечает: «Все в порядке, командир, я тут с одним немцем познакомился, — и, сложив ладони рупором, кричит: Карл! Карл!»
С немецкой стороны доносится: «Момент, нихт шпрехен! Фельдфебель комт!»
А бывало и так — Валентин стреляет из пулемета по противнику, оттуда отвечают огнем, но показалось ему, что эта пулеметная дуэль — пустая, только зря патроны тратят. Валентин кричит немцам: «Эй! Фриц! Какого черта стреляешь?!» Неожиданно оттуда отчетливо доносится: «Я не Фриц, я Карл!» — «Давай не будем стрелять!» — «Гут!» — согласился Карл. Но война есть война. Я быстро Буца в сторону отодвинул, мол, ты здесь еще натуральное братание прямо на глазах у особиста устрой, и дал длинную очередь по немецким позициям.
Карл орет со своей стороны: «Нит гут! Мы же договорились!»
Но 18 августа ночью этой «фронтовой идиллии» наступил конец.
На передовую привезли водку в бочках, каждому налили по 200 граммов, плотно накормили и сказали, что на рассвете, после залпа «катюш», мы должны атаковать немцев. Всех пулеметчиков раскидали по стрелковым ротам.
За 15 минут до начала атаки мы изготовились, но команды не поступало.
Все утро мы провели в напряженном ожидании.
Передали приказ: «Атака отменяется».
И вдруг в 9.50 новый приказ: «Атаку начать ровно в 10.00. Без артподготовки!»
И в десять часов утра, в полной тишине, мы поднялись в атаку.
— В ночь перед наступлением саперы сняли мины с нейтральной полосы?
— Нет. Передний край так и оставался заминированным, саперов к нам не прислали. В атаку батальон пошел прямо по минному полю… А чему тут удивляться? С нами, штрафниками, никто никогда не считался. Мы были, по сути дела, смертниками. Я думаю, это никто не станет оспаривать…
— Офицеры из «постоянного состава батальона» пошли в бой вместе с вами?
— Командиры стрелковых рот пошли. По крайней мере, капитан Федин все время был в бою рядом, я лично видел, как он поднимал людей в атаку. Майор Русаков со штабом остался на месте, в тылу. Туда же, в штаб, перебрался мой ротный Грабченко, но это, наверное, по уставу — во время боя командир пулеметной роты находится с управлением батальона.
— Как развивался бой?
— Пошли в атаку молча, без криков «Ура!». Сразу бойцы стали подрываться на минах, но наша лавина, невзирая на взрывы мин и потери, быстро проскочила эти смертельные восемьдесят метров. Немцы отдыхали в блиндажах и землянках, в траншеях находились только наблюдатели и дежурные пулеметчики.
У нас, у многих, были штыки
А потом захватили вторую и третью траншеи и вырвались вперед.
Возле третьей траншеи я погнался за немецким офицером, он добежал до пулеметной точки, бросился к пулемету, моментально навел ствол на меня, но очереди в упор не последовало. Он вдруг снова поднялся и побежал назад, но я «догнал» его гранатой. Подскочил к пулемету, а там, оказывается, патроны в ленте кончились. Мы захватили батарею 6-ствольных минометов, развернули их и стали бить по отступающим немцам. У меня в первом расчете сразу убило Валю Буца, ему пуля попала в шею. Пришлось лечь за пулемет вместо него и вести огонь.
И снова — вперед! К вечеру батальон прорвал немецкую оборону вглубь на 12 километров. Окопались. И тут на нас налетели свои штурмовики Ил-2 и начали бомбить. Мы встали в полный рост и махали летчикам пилотками, показывая, что здесь свои! Летчиков не виню, они не знали, что мы так стремительно наступаем и находимся далеко впереди от намеченного рубежа.
И здесь на нас навалилась немецкая армада. Танки, БТРы, буквально «тучей», пехота. К немцам постоянно подходили подкрепления.
Артиллерии у нас не было. И так двое суток, в непрерывном тяжелейшем бою, мы отходили назад к реке. Я только успевал перебегать от одного «осиротевшего» пулемета к другому и стрелять из разных точек. Расчеты выбило…
У нас был свой санитарный взвод под командованием бывшего подполковника медицинской службы, они не успевали оттаскивать раненых в тыл, а потом и всех санитаров поубивало. Нас атаковали, бомбили и обстреливали беспрестанно.
К нам никто на помощь не приходил, и приказа на отход тоже не было.
Только постоянно передавали одно указание: «Стоять насмерть!»
А после и связи не было. Мы стали экономить боеприпасы, стреляли только наверняка. Но нас давили танками…
На третьи сутки боя остатки батальона, истекая кровью, были вынуждены вернуться на исходные позиции, в ста метрах от Днестра.
— Вы знали о деталях поставленной батальону боевой задачи?
— Задачу поставили следующую — прорвать немецкую оборону на шесть километров, закрепиться на рубеже и сражаться до последнего патрона и солдата. Мы «перевыполнили это задание на 200 %».
Уже позже, когда всех выживших собрали в тылу, мы узнали от «Штабников», что произошло с нами на самом деле.
Наша атака была запланирована как отвлекающий маневр, штрафники своим прорывом должны были создать у немцев впечатление, что именно в данном месте наносится главный удар, и заставить противника снять с других участков передовой и спешно перебросить в этот район танки и мотопехоту для отражения атаки и ликвидации прорыва.
Немцы «клюнули» на эту приманку и действительно ввели в бой против нас крупные механизированные силы.
И тут произошло следующее, о чем мы даже не догадывались.
За рекой, за нашими исходными позициями, было скрытно сосредоточено несколько полков «катюш» и множество артиллерии.
И когда немцы своей громадой прижали нас к реке и все свои силы сосредоточили на относительно небольшом участке, по ним был нанесен массированный артиллерийский налет из многих стволов и установок.