Я дрался в Сталинграде. Откровения выживших
Шрифт:
Спрашивает: «Мы пройдем здесь за Миллеровом?» Я говорю: «Пролетим».
Шесть танков с десантом нас пошло по проселку в тыл к немцам. Десантников, автоматчиков наших, всегда вспоминаю с благодарностью. Храбрые ребята. Такого, как в кино, что они с танками в атаку бегут или на танке под огнем едут, не было, конечно. Это ведь живые люди. Здесь они где-то спрячутся, где-то постреляют. Но ночью мы без них — слепые. Ночью они нас охраняли.
Немецкий полк, из миллеровского гарнизона, отходил из города. Организованно шли, колоннами. По дороге двигалась пехота и артиллерия. Мы устроили засаду на дороге. Подпустили немцев очень близко, пулеметами можно было достать их, и открыли огонь. Первыми выстрелами смели голову колонны. В первых машинах ехал немецкий
Мы остались ремонтироваться, а бригада пошла вперед и попала в засаду на станции Чеботовка. Сунулись ночью, без разведки. Погибли комбриг Дурнев, полковой комиссар полковник Лысенко, брат известного советского селекционера, командир нашего батальона тоже погиб. Потеряли хороших ребят и семь танков.
После трагедии в Чеботовке к нам на помощь подошла мотострелковая бригада. Они перебили всех немцев, что засели в деревне. В этом бою я не участвовал, когда мы догнали часть, там уже все было кончено, но груды немецких тел, лежащие на улицах, видел. Мы с экипажем участвовали в похоронах наших товарищей, дали залп из танкового орудия.
После прошли километров пятнадцать, там речушка, украинское село, немцы уже почти не сопротивлялись, село взяли быстро, но мой танк, последний в батальоне, сожгли. Доложил комбату Исаеву, мол, танк сгорел, экипаж жив. Он обрадовался, с облегчением говорит: «Ну, война закончилась, теперь едем домой.
Долго отдыхать не пришлось. Более полугода уже продолжались бои на Изюм-Барвенковском направлении. Где-то в конце февраля нам пришлось поучаствовать в них. Бригаду, далеко не укомплектованную, отправили под Барвенково. Немцы нам листовки бросали: «Мы в кольце и вы в кольце, а кому купаться в Донце?» И знак вопроса большой. Ну, купаться не купались, но за Донец они нас потом вытеснили.
В городе шли бои. Половину города заняли немцы, а другую половину мы пару дней удерживали, затем получили приказ оставить Барвенково и отойти на Банное, Святогорск. Отходили ночью. Ко мне на танк насели двадцать один человек пехоты! Я специально посчитал. И комбат ко мне сел. Москвич, капитан Александр Иванович Исаев, был новым командиром моего батальона. Мой танк шел первым, а за нами ехали несколько автомобилей с пехотой и обозом. Дорога шла через деревню Семеновку, но мы знали, что там были немцы. Исаев говорит:
— Поехали, Сережа, через деревню, объезжать замучаемся.
— Там же немцы!
— Ну и что, ночь ведь, включай фары — и вперед, проскочим.
Мы и поехали. Действительно, заезжаем в Семеновку, навстречу идет немец с ведром. Нас увидел, рот открыл, и ведро упало. Стоит, не знает что делать. Так мы эту деревню проскочили, ни один немец по нам не выстрелил. Вышли на Банное, Святогорский монастырь и поехали к Донцу. По пути еще несколько танков из нашей бригады подошли.
У Донца заняли оборону. Потом добыли два мотоцикла. Немецкий дозор, два мотоцикла и бронетранспортер, напоролся на наше охранение. Бронетранспортер наши ребята подбили, а мотоциклисты проскочили дальше и приехали прямо к нам в деревню, где мы их и поймали. Мы же все молодые, давай на этих мотоциклах по деревне гонять! С этой стороны Донца местность для обороны была не очень подходящая. Пришел приказ переправиться и занять оборону на нашем берегу. Зима в тех местах довольно теплая, да и март уже наступил, но ночью маленько подморозило. И все-таки лед на реке был слишком тонкий. Чтобы давление на лед было поменьше, мы всю ночь рубили лозу, другой растительности поблизости не было, и настилали из нее дорожку. Я вызвался переправляться первым, на свой страх и риск. Экипаж остался на берегу, в танк сел один механик. На первой передаче, с постоянным
Бригаду вывели на отдых и пополнение под Воронеж, в райцентр Ольховатка. Пришли танки, я получил взвод, три танка. Первым делом мы собрались в баню. Посадил свой взвод на танк, и поехали. Подходим к бане, там уже наши офицеры, танкисты сидят у крыльца. Разводят шашни с местными девицами.
— Ну что, — говорю, — работает баня?
— Работает, только воды нет.
Послал старшину разузнать, как и что. Тот возвращается:
— Товарищ лейтенант, воды нет, дров нет, когда будут, неясно.
Посадил взвод обратно на танк, повез к речке, говорю:
— Будем купаться здесь. А вода холодная! Но ничего, вымылись в холодной воде и поехали в лагерь, в лес.
Новым комбригом назначили подполковника по фамилии Секунда. Мы смеялись, что и командовал он нами секунду. Всего через пару недель его заменили на Казакова. Секунда успел отправить нас, человек семь, по местам прошлых боев, зафиксировать и документально оформить подбитые танки нашей бригады. Технарь с нами поехал, остальные боевые офицеры — временно безлошадные. Остановились в Петровском, где давили итальянцев. Вздохнуть нельзя, вонища стоит ужасная! Все же тает, гниет. Машины выделены, местные жители помогают вывозить трупы. Казачки говорят:
— Увозим по пятьсот человек в день хоронить, и все равно, конца не видно. Столько мы их там набили.
Становская Нина Владимировна
6-й отдельный дивизион аэростатов заграждения
Собрали 30 человек со всего Владимирского района, и в апреле 1942 года мы поехали. Тогда, в 1941–1942 годах связи со Сталинградом и Астраханью через Владимировку не было, дорогу только строили солдаты. Мы доехали по железной дороге до Ленинска, а дальше дороги не было, пошли пешком до переправы. Там нас военные встречали как пополнение к части, которая шла из Одессы, отступала с боями. Дивизион, в котором я служила, был не обычным, а отдельным дивизионом аэростатов заграждения. Немец же летал везде, а здесь все-таки связь юга с Россией, и эвакуация, и все прочее.
Есть фото, где все мы после курса молодого бойца. Приехали сюда, и нас пополнением в 6-й отдельный дивизион аэростатов заграждения. Такие были еще в Ленинграде, Москве и в Одессе. И вот оттуда их сюда прислали, конечно, многие по дороге погибли. Мы приехали на второй Сталинград, там есть здание до сих пор, в котором мы тогда расположились, и нас там готовили к присяге. Вечером военную форму надели. Юбка была обычная, гимнастерка, у кого ботинки, а у кого — сапоги. В мае 1942 года это было. Прошли тут курс молодого бойца. А мы ж девчонки… Хочется нам и пошутить. Старшина был у нас одессит. Нам дали бутсы американские. Мы идем по улице, в ногу стараемся, идем болтаем, а он нам: «Прекратить разговоры! Запевай!» В общем, прошли курс. Здесь в Сталинграде еще спокойно все было.