Я – его алиби
Шрифт:
Закрыв рот рукой, я еле сдержалась, чтобы не заорать.
За столом сидел молодой человек и что-то сосредоточенно писал. Еще двое, в штатском, тщательно осматривали комнату, потихоньку о чем-то переговариваясь.
— Будем Палыча ждать? — спросил один из них.
Сидящий на минуту оторвался от своего занятия, вопросительно поднял бровь и после недолгих раздумий заключил:
— Поверхностный осмотр можно, конечно, произвести…
— А внутрь никто и не собирался… — недовольно буркнул говоривший и осторожно перевернул
Тут я не выдержала и громко ахнула… И было от чего!
Вся грудь Валентины была в ожогах, а лицо изуродовано до неузнаваемости. От былой красоты не осталось и следа.
— Что с людьми делает смерть!.. — невольно прошептала я бескровными губами.
— Тем более такая!.. — качнул головой один из оперативников, услышав мой возглас. — Помучили ее основательно.
В памяти всплыли стоны, которые я по тупости своей отнесла к звукам иного происхождения.
«А ведь она была еще жива в тот момент!» — полыхнуло холодом по мозгам, и в голове моей все поплыло.
Александр вовремя подхватил меня. Заботливо усадив на стул, ринулся на кухню и вскоре вернулся со стаканом, наполненным водой.
— Кто разрешил?! — взревел следователь, оторвавшись от бумаг. — Я же сказал — ничего здесь не трогать!
— Извините! — забормотал перепуганный Александр, вкладывая стакан в мои похолодевшие пальцы. — Ей нехорошо.
— Выйдите пока на лестницу, раз вам нехорошо, — пробурчал тот недовольно.
Заботливый сосед поднял меня со стула, приобнял за талию и вывел на лестничную клетку.
Вскоре подъехали другие оперативники, и на нас совсем перестали обращать внимания. Вспомнили лишь, когда понадобились наши подписи под протоколом.
Труп упаковали в черный пластиковый мешок, с визгом застегнув «молнию», опечатали входную дверь, следователь переписал наши адресные данные и отбыл, взяв обещание явиться в отделение по первому вызову.
— Ну и дела! — Александр покрутил головой и нажал кнопку звонка моей квартиры. — Судя по всему, вы потрясены?
— А как вы думали? — вздохнула я и, переступая порог, закричала: — Девчонки, Вальку убили!..
С минуту они таращились на меня, будто увидели перед собой нечто невообразимое. Наконец Ксюша, первой обретя дар речи, шумно выдохнула:
— Дела!.. Это что же такое творится?! Вот так, запросто убить человека!
— И всего в каких-то считанных метрах от нашей разлюбезной подруги, — уточнила Милочка, полосонув по мне осуждающим взглядом. — Сколько раз говорили тебе — смени район! А ей, видите ли, все некогда!
— Подожди ты, Милка! — оборвала ее на полуслове Ксюша, подхватывая меня под руку и увлекая на кухню. — Давай мы тебя кофе напоим. Вы, Александр, тоже проходите.
Они проводили нас на кухню и принялись отпаивать кофе, который Милка великолепно варила.
Все это время Александр сидел как на именинах. Казалось, происшедшее за стеной его совершенно не волновало. Он устроился под моей любимой
Очевидно, эти манипуляции все же наконец возымели действие, потому что Милочка склонилась надо мной, чмокнула в макушку и елейным голоском пропела:
— Лерусик, а не собрать ли тебе вещички?
— Зачем это?! — От того, как я резво подскочила, стул с грохотом опрокинулся и заставил всех присутствующих замереть на месте.
— Поживешь пока у меня, — сказала она после паузы, повисшей над столом.
— Зачем это?
— Нет, вы посмотрите на нее! — всплеснула подруга руками. — У нее под носом в течение нескольких часов истязают молодую женщину, потом убивают, а ей хоть бы что! Да я бы на твоем месте…
— Ты бы много чего на моем месте! — резко оборвала я Людмилу. — Никуда я отсюда не поеду! Здесь мой дом. А если кому захочется — так убить меня могут везде…
Глава 5
В справедливости последнего замечания я убедилась на следующий же день, прогуливаясь по магазинам.
Стояла прекрасная летняя пора. Вернее, для меня она была прекрасной, потому что я терпеть не могу яркого солнца. А денек выдался пасмурным, совершенно безветренным и, я надеялась, спокойным.
Но надеждам моим не суждено было оправдаться, потому что на выходе из центрального универсама я неожиданно споткнулась и растянулась на асфальте, больно ударившись коленками и разбросав по тротуару купленные продукты.
Зареветь было стыдно. Не зареветь — невозможно. Поэтому, скрючившись, я тихонько поскуливала и потирала ушибленные коленки.
— Не помочь?
Я подняла голову и увидела группу подростков, ухмыляющихся и глазеющих на мои разбитые ноги.
— Нет, — буркнула я, поправляя задравшееся платье.
Они с минуту постояли, позубоскалили и ушли, оставив меня в одиночестве. И в тот самый момент, когда я совсем уже собралась поднять свое ноющее после падения тело, что-то громко вдруг хряснуло, и на голову мне посыпались осколки стекла.
Я громко завизжала и куда-то поползла, прикрывшись руками.
Где-то визжали тормоза, кто-то истошно орал о том, что стреляют, а я все продолжала и продолжала ползти, не переставая исторгать дикие вопли. Наконец силы мои иссякли, я затихла и привалилась к стене какого-то дома. Невидящими глазами глядя перед собой, я тряслась всем телом и все никак не могла уяснить, что же произошло.