Я ем города, морями запиваю
Шрифт:
ЦСКА, о котором Мельник точно знал, что эта команда является практически бессменным чемпионом СССР по хоккею с шайбой, сегодня откровенно разочаровал. Поначалу еще сохранялась какая-никакая интрига: на быстро заброшенную Якушевым шайбу минут через десять ответил красивым кистевым броском Викулов. И во втором периоде почти до самого конца шла напряженная рубка, в которой ветреная Фортуна то и дело склонялась то в одну, то в другую сторону, но явно колебалась в завершающем мгновении.
Но минут за пять до сирены очередную атаку красно-белых завершил Зимин, которого партнеры по звену вывели на пустой угол ворот Толстикова. И спартаковский бомбардир не промахнулся. Часть болельщиков восторженно
В перерыве Данила решил посетить туалет. Спустился вниз и направился к заветной двери, лавируя между группками жадно куривших поклонников хоккея. От поклонников «Спартака» то и дело слышалось: « Какую банку Зимин положил!.. Все, теперь дожмем армию…Это еще Слава Старшинов свою клюшку не расчехлил!»
Мельник невольно улыбнулся. Все, как обычно. Кто-то радуется, кто-то — унылые лица фанатов ЦСКА, что молча давились сигаретным или папиросным дымом, виднелись то тут, то там — грустит. Данила мимоходом заглянул в один и попавшихся по дороге буфетов. И тут же присвистнул. Безнадежно! Очередь такая, что не стоит и надеяться на то, что сумеешь пробиться к прилавку до начала заключительного периода. Или периодов — здесь еще менялись воротами через десять минут в финальной трети матча.
Свисток судьи дал сигнал к продолжению. Но перелома в игре, как можно было ожидать, не наблюдалось. Спартаковцы по-прежнему играли раскованно и смело, на лицах у них светились радостные улыбки. Армейцы же почему-то опустили руки, перестали помогать друг другу, их лучшие нападающие постоянно стремились пробиться к воротам Зингера в одиночку. Но защитники красно-белых умело останавливали эти наскоки, прижимали соперников к борту, буквально вязали по рукам и ногам и загоняли в углы. И знаменитости ЦСКА мало-помалу сникли в бессилии, все чаще обреченно закидывали шайбу в зону «Спартака» и угрюмо ехали на скамейку.
А счет на табло начал расти. Фортуна все-таки сделала свой выбор. Ярославцев, Старшинов, Майоров и Севидов довели счет до откровенно неприличного. 6-1
Горестно вздыхали на трибунах те, кто пришел сегодня поболеть за армейцев. К слову, среди них было приличное количество людей в военной форме. Но сейчас капитаны и полковники лишь бессильно качали головами, не веря своим глазам. А кое-кто из наименее терпеливых даже стал уходить, бросая напоследок в адрес хоккеистов ЦСКА нелицеприятные фразы.
Да уж, преподнесли ребятки подарок к 23 февраля своим поклонникам, ничего не скажешь.
После игры, выйдя на улицу, Данила сам не заметил, как отбился от товарищей. Просто в толчее и давке людского потока его понесло куда-то не туда. Не успел опомниться, как оказался возле входа в метро, и как не пытался вырваться, отчаянно работая локтями и пытаясь объяснить, что ему вовсе не нужно под землю, его особо никто не слушал. В конце концов, Мельник сдался. Видать, не судьба ему сегодня посидеть в компании с хоккеистами и одноклубниками в ресторане. Нет, можно, конечно, выйти на следующей станции, подняться наверх, поймать такси и доехать до «Советской». Но, вот надо ли? Что-то лениво как-то стало. Да и голова, как на грех, сильно разболелась.
— Эй, парень, ты в порядке? — встревоженный голос какого-то дедка в кроличьей шапке донесся словно издалека. — Товарищи, человеку плохо!
— Да нет, все в порядке, — успел слабо прошептать Данила, прежде, чем нырнул в черноту.
[1] Малец — одно из прозвищ А.Мальцева
Глава 3
1969 год. Февраль — Март. Алахадзы — Тбилиси
Февральские поля на юге — это сказка! Мельник с тоской глядел на то, что, по идее, должно было именоваться газоном. Ага, держи карман шире! Газон подразумевает
Правда, вместо плуга или каких-то иных приспособлений для сельскохозяйственных работ, к нему прицепили металлическую сетку, поверх которой бросили запасное колесо все от того же трактора. И теперь эта чудовищная конструкция вроде как выравнивала газон.
Данила в очередной раз содрогнулся. Потому что представил, как совсем скоро ему, возможно, придется выйти на это «поле мечты», чтобы сыграть товарищеский матч с берлинскими динамовцами. Прилетел, называется, с корабля на бал. Немчики, кстати, толпились неподалеку и тоже во все глаза смотрели на эпичную подготовку стадиона. Выглядели посланцы братской ГДР неважно. Видать, тоже «порадовались» тому, как будут бултыхаться в этой жиже. Ага, в лечебной. Ежились, нервно хихикали, краснели и бледнели. В глазах ужас. Вот так и рождаются многочисленные мифы о России-матушке. Страшно представить, что расскажут дома немецкие футболисты.
— Адамас Соломонович, — появившийся на бровке тренер команды нехотя обернулся к Мельнику.
— Чего тебе?
— Можно узнать, а чего мы сюда притащились, почему сразу в Тбилиси не полетели?
— Ага, — саркастически усмехнулся Голодец. — Ждут тебя там, как же. Все глаза, поди, проглядели, где там наш незабвенный Данила свет Вадимович, почему не летит, сокол наш ясный?
— Зачем так-то? — насупился парень. — Можно и нормально сказать.
— Ладно, извини, — примирительно улыбнулся тренер. — Думаешь, нам самим вот это все, — он обвел рукой стадион, — сильно нравится? Нет, конечно. Но, видишь ли, — Адамас Соломонович тяжело вздохнул. — В Тбилиси сейчас погодка не лучше. А если мы в товарищеских играх убьем тамошнее поле, то с датчанами вообще нормально не сыграть. Хотели в Самарканд уже лететь, но там, как на грех, обильные снегопады и заморозки. Как и в Ташкенте. Так что, — Голодец невесело улыбнулся, — за неимением гербовой…
— Дурдом! — резюмировал Данила.
— Ну, извини! Кстати, ты у врача был, что он сказал? — поинтересовался тренер.
— Здоров, — пожал плечами Мельник. — Никаких ограничений.
— Вот и славно, — облегченно выдохнул Голодец. — Одной проблемой меньше. Пойду, Константина Ивановича порадую. Ты, кстати, тоже не рассиживайся, дуй в раздевалку. — Он повернулся и, зябко поежившись, быстро зашагал обратно в тоннель под трибуной.
Юноша проводил его рассеянным взглядом. На самом деле, дело обстояло немного иначе. Эскулап динамовский долго вчитывался в результаты многочисленных анализов и обследований, которые Данила привез с собой из столицы, а потом долго думал. Особенный интерес у врача вызвали распечатками с зубцами, оставленными самописцами прибора, что снимал ЭКГ и прочие параметры. Мельник напряженно наблюдал за мыслительным процессом доктора в ожидании итогового вердикта. Разрешит играть, или нет?
— В общем, — Космынин, наконец, пришел к какому-то решению, — дело ясное, что дело темное. Никто не может четко и ясно сказать, чего вдруг ты в обморок грохнулся. Грешат на переутомление, акклиматизацию и прочие возможные факторы. Поэтому, любезно предлагают взять всю ответственность за твой допуск к тренировкам и играм мне. Перестраховщики, бл..дь!
— И что вы решили? — осторожно уточнил Мельник. Сердце в груди бухало гораздо быстрее, чем обычно. Неужели…
— Иди, тренируйся, — как-то буднично произнес врач после долгих раздумий. — Буду наблюдать за тобой, конечно.