Я еще не барон

Дрейк Сириус

— Ну… Он так выглядит… Как будто, денег у него в обрез. — Девушка аккуратно подбирала слова. — Да и родового кольца на пальце нет.

— А говорил сын барона, — кивнул я.

Мы еще немного порассуждали на эту тему, высказывая разные теории. Наблюдения касательно Иванова я решил не озвучивать — пусть секретничает. Сам расскажет, если захочет.

Потом каждый решил заняться своими делами. Света принялась приводить в порядок и без того идеальный маникюр. Дима погрузился в чтение, а я уставился в окно.

Мы давно

выехали из Москвы, и теперь дорога проходила через леса. Иногда показывались мелкие деревеньки.

После вкусной еды и под стук колес начало клонить в сон. Первым сдался Дмитрий — он тихо засопел в своем кресле, укрывшись книжкой. Следом и Света начала клевать носом, извинилась и ушла в свою комнату.

Тут вернулся Иванов. Удивленно глянув на спящего парня, он улыбнулся и сел за стол напротив меня.

— Встретил проводницу. Она сказала, что скоро будет остановка на пятнадцать минут, — тихо сообщил он. — Может, подышим свежим воздухом?

— Да, почему нет? — пожал я плечами. — Хоть сон прогоню. А что за станция?

— Какая-то деревушка. «Урень», если я правильно понял.

Поезд вправду начал сбавлять скорость.

* * *

Станция «Урень» была небольшой. На перроне поезд окружили местные бабушки, торгующие пирожками. Ларьки с газетами стояли чуть поодаль. Помимо нашего поезда тут проходили и обычные пассажирские составы, направляющиеся в разные точки страны. Было всего три пути, включая наш.

На соседних путях ждали поезд в Москву, народ толпился и скучал. В основном простолюдины да мелкие аристократы, которые хотели посетить столицу ради покупок и экскурсий.

Студенты из незнатных семей побежали к бабкам за пирожками и газировкой. Увы, не у всех хватало карманных денег, чтобы распивать вино в вагоне-ресторане.

— Скажите, — подошел я к проводнице, которая была увлечена газетой. — Ребят у вас чего совсем не кормят? Оголодали совсем.

— Как же не кормят? Два раза в день и бесплатно. Утром — манная каша с киселем, вечером — чай, — сказала она, посмотрев на меня как на дурачка. — А вам-то зачем, господин Кузнецов? Забыли где вагон-ресторан?

— Просто интересуюсь, — пожал я плечами и отошел от нее. Да уж. Каша с киселем. Аттракцион невиданной щедрости.

Антон пристально наблюдал за толпой голодных студентов, которые окружили прошаренных старушек и скупали у них мучные изделия втридорога. О такой «оригинальной» схеме обмолвились две женщины, сетующие на высокие цены. По их словам до прибытия поезда цены у этих бабок были вдвое ниже.

Самые нищие студенты, у которых не хватало денег даже на пирожки, грустно вздыхали и отходили, с завистью наблюдая за тем, как другие с радостью уплетают горячие, ароматные расстегаи.

— Ты посмотри, какие хитрожопые! — у меня начало гореть с такой наглости.

— Не

хватает двух копеек, не продам! — злилась бабка-продавщица. — Так! Два пирожка с картошкой, рубль ровно! — Всунула она два свертка в холщовой бумаге в руки оголодавшему студенту.

— У нас не хватает одной копейки. Продадите нам самый дешевый? — спросила девушка в простой одежде.

— Еще чего?! Проваливай и не мешайся, если не хватает денег! — огрызнулась бабка.

Да, видимо прав был граф. Простому люду тут нелегко живется. Обдерут как липку, даже если ты едешь в КИИМ служить Империи.

— Извините, разрешите! — Я протолкался через толпу ребят. Все недовольно зашептались, но расступились при виде родового перстня.

«Неужели аристократ решил побаловать себя привокзальной едой? Совсем зажрался в своем вагоне-ресторане!» — было написано на их лицах.

— Чего изволите-с, ваше благородие? — При виде аристократа старуха мигом изменилась в лице и нацепила самую приятную улыбку из своего арсенала.

— Сколько пирожок?

Она быстро оценила мой внешний вид.

— Два рубля! Нет, три. Три рубля!

— А сколько стоит вся твоя корзинка?

— Вся? — В ее глазах загорелся алчный огонек. — Шестьсот рубликов, ваше благородье!

Я картинно приподнял бровь и посмотрел на пачку купюр, которую успел быстро обналичить еще в распределительном пункте. У нее аж слюньки потекли.

— Вот карга старая, — фыркнула Лора. — Им красная цена рублей двадцать. И это она еще тебя благодарить должна!

— Уважаемая! — обратился я к другой бабке с котомкой и в красном платочке. — За сколько отдадите все пирожки?

Та ненадолго зависла, но быстро сообразила, что к чему, и выкрикнула:

— За четыреста забирайте, ваше благородье!

— Слышала? — обратился я к первой. — Пойду куплю лучше у нее.

— Нинка, дура, ты чего творишь?! — разоралась она. — Зачем цену сбиваешь?

— Молчи, Зинка. Не лезь не в свое дело!

— А вы, любезные? — обратился я к соседкам, подливая еще масла в огонь. — За сколько продадите свою корзинку? Предупреждаю, куплю только у одной!

К нам подтянулись еще две продавщицы и наперебой начали предлагать свои цены, сбавляя по чуть-чуть. Я же только подначивал, помахивая пачкой купюр у них перед носом.

Толпа недовольно загудела:

— Слыш, ваше благородие? Нахрена вам столько, в ресторане не наелись? — выкрикнул кто-то из толпы.

Все смотрели на меня с нескрываемой завистью. Если бы не мой статус аристократа, меня бы поколотили.

— Знатный решил попробовать что-то за рубль! — пошутил кто-то в толпе, и все засмеялись, но я не обратил внимание.

В итоге самой ушлой оказалась та самая Нинка — за двести рублей она отдала мне всю котомку.

— Ну и жри эти свои пироги… — пробубнила Зинка. — А я еще заработаю. Вас таких голодных тут полно!