Я есть Жрец!
Шрифт:
— Буди всех! Будьте готовы к бою! — почти не размышляя, Армит быстро принял решение.
Глава рода посчитал, что, кто бы ни был тем, кто напал на селение, Армит поддержит и ударит со спины по воинам Морвага. Так он не только отомстит ненавистному предателю и убийце, но и ослабит правящие роды Рысей настолько, что дальнее селение станет вполне способным жить самостоятельно и не платить больше никому.
Уже через двадцать минут быстрого бега лучший охотник рода, шедший впереди, поднял руку и резко остановился. Жест означал, что он увидел,
А еще через пять минут, не спеша, с опаской, рядом с воинами Армита появились люди, в середине построения которых был человек. Его Армит жаждал увидеть более всего. Глава рода не мог приказать своим воинам не стрелять в Морвага, но надеялся на то, что опытные родичи оставят в живых этого убийцу и лжеца. В живых лишь для того, чтобы тот умер в муках и его сердце будет сожжено отдельно. И тогда он больше никогда не возродиться.
Глава 21
Глава 21
Погоня за Морвагом, хвала богам… единому Богу, не оказалась долгой и обременительной. Мы только пробежали, а я прохромал, метров пятьсот по лесу в направлении, где скрылся предатель Морваг, как наш авангард, состоящий из звезды Вара, не натолкнулся на группу воинов, идущих нам навстречу. Если бы среди этих мужчин, которые направлялись к главному поселению Рысей, не оказалось Морвага, то не миновать боя. Как бы ни противоречиво и нелогично это звучало, но узурпатор своим присутствием спас жизни многих воинов. Встреченные мужчины были быстро записаны в союзников.
— Армит, я рад тебя видеть. Пусть боги… — Никей замялся, посмотрел через плечо на меня, нахмурился, и, приняв решение, продолжил приветствие. — Пусть единый Господь Бог дарует твоему роду еду и здоровье, реки полные рыбы, леса добрым зверем, а поля с богатой землей.
«Какое долгое приветствие», — подумал я.
— Какого бога ты упомянул, Никей, — спросил воин, названный Армитом.
— После, глава рода. Расскажи свою историю и как ты замешан в предательстве Морвага или, почему ты не в своем поселении, а в лесу? — строго, даже требовательно, спрашивал Никей.
Воины потянулись за оружие, причем и союзные нам и те, что были с Армитом. Моя рука непроизвольно проверила наличие пистолета. Армит поднял правую руку, и напряжение с лиц его воинов не полностью, но сбавилось. А потом глава рода кратко, но удивительно информативно поведал свою историю.
Пусть мои познания в местном наречии пока не основательны, но даже я смог оценить то, как грамотно и содержательно умеет строить слова и предложения Армит. Исходя из этого, я сделал вывод, что передо мной мудрый человек с очень гибким умом. Нужно будет побольше узнать о его роде, думаю, что в этих сведениях что-то полезное для себя приобрету.
Уже скоро мы возвращались в главное селение племени Рысей.
Я
Еще полчаса тому назад здесь был бой, лилась кровь, и все происходящее казалось филиалом ада. Теперь же я вижу, что некоторые мужчины отправились к реке. На рыбалку с небольшой сетью!!! Час назад их убивали, а они на рыбалку!
Я бы еще понял, если бы это занятие имело цель снять стресс. Уйти от проблем, сесть на бережочек с удочкой, бахнуть стакан водки, закусить огурцом, да хоть бы и перловкой, которая приготовлена для подкормки рыбы. А после сидеть и бездумно пялиться на поплавок. И пусть леска уже запуталась в кувшинках, да и рыбы здесь считай, что и нет, но все равно же –хорошо, спокойно, душевно.
Но вот так, на сухую, после сражения, отправиться рыбачить?.. Нет, не понимаю.
Здесь существует культ еды. Именно она — это все. Даже приветствие начинается с того, что тебе желают не остаться голодным. Может быть именно этим и объясняется тот факт, что селение начинает самоорганизовывается, уносит тела погибших, разгребает завалы сожженных хижин, чинит разрушенные конструкции. Быстрее будут убраны следы сражения, быстрее начнется работа по добычи еды.
Я всегда думал, что поведение человека определяет его окружение, его среда. Люди привыкают, причем, очень быстро, как к плохому, так и хорошему. Первый разорвавшийся снаряд в городе повергает в шок и сеет панику среди горожан, даже, если это произошло в десяти километрах от твоего жилища. Город замирает, но жизнь диктует иное отношение. Разрываются снаряды, а люди идут на работу, переговариваются и делятся новостями, в какой район еще прилетел снаряд, и пусть страх остается, но он все меньше определяет сознание человека.
Не могу утверждать, что мои умозаключения верны. Это лишь мнение. Хвала Господу Богу, что подобное не пришлось пережить. Но, наблюдая за местными людьми, я все больше уверяюсь в том, что они привыкли к смерти, и она для них вполне привычное явление.
По возвращению в селение у меня возникли дурацкие мысли о начале проповеди, чтобы заявить о себе, как о жреце.
Однако, несмотря на фатализм людей и в целом принятие смертей, я не был уверен, что сейчас время и место для объяснения сути нового религиозного подхода.
Так что я отправился еще раз посмотреть и поискать свои гильзы. Не знаю, можно ли, получится ли, когда-нибудь задуматься о их перезарядки. Но вот то, что стреляные гильзы могли бы стать отличительным «оберегом» для лучших воинов — факт. Повесить на веревочку металлический предмет. И пусть он не столь эстетичный, плевать.
— Когда мы домой? — спросил я у Никея, когда, наконец, нашел его у самой большой хижины поселения.
— Домой? — удивленно спросил Никей.
— Тут твой дом? — проявил я догадливость.