Я это все почти забыл... Опыт психологических очерков событий в Чехословакии в 1968 году
Шрифт:
министра. «Всегда оставаться людьми». Что считал своей ошибкой подполковник
безопасности Зденек Форманек. Совесть нации на XIV съезде КПЧ в Высочанах.
Зикмунд обращается по радио к друзьям в СССР. «Давно пора Брежневу хвост
укоротить»
Фотографии к главе 7
Глава восьмая
«…Утонули люди. Но это все мелочи»
У Густы Фучиковой. «Рабоче-крестьянское правительство»
Ленарт: «Одна мысль сверлила меня: плохо мы работали, если дошли до этого…»
Брежнев угрожает гражданской войной. Как подписывали «Московский протокол».
«Неужели Чехословакия будет бороться за Кригеля?» У Ривы на Сметанце. Петр
Шелест: «Если б я был антисемитом…»
Фотографии к главе 8
Глава девятая
«Три года я ждал эти слова…»
Письмо Анатолия Марченко в редакции газет. Три часа с Ларисой Богораз. Голоса
несогласной России. Две встречи с А.Яковлевым. Евтушенко читает «Танки идут по
Праге…». Прогулки с Левитанским. Над дневниками Твардовского. Поэт Урин пишет в
Политбюро. Тайная встреча с Иржи Ганзелкой
Фотографии к главе 9
Глава десятая
«Взять совесть за сердце…»
Факел на Вацлавской площади. Зденка Кмуничкова у постели Яна Палаха. «Он не
самоубийца и не буддист…» Чего боялись Брежнев и Косыгин. Страшный список Яна
Черного. Поездка во Вшетаты. У Милослава Слаха, школьного учителя Яна
Фотографии к главе 10
Глава одиннадцатая
«Десятилетия пошли к черту…»
Картинки времен «нормализации». «Я не готов иметь с этой партией что-либо общее,
агой!» «Ясно, что больших путешествий у меня не будет…» «Придется распрощаться с
моим домом». Чьи были кости в снегах Килиманджаро? Ганзелка в перестроечной
Москве. Две встречи с Дубчеком
Фотографии к главе 11
Глава двенадцатая
«И все же, зачем вы пришли?»
Встречи с чешской эмиграцией. Зденек Млынарж, друг Михаила Горбачева. У
президента Вацлава Гавела в Праге. Иллюзия массового сознания: «Нас не любят,
потому что мы сильные…» «Юра уже более 12 месяцев в больнице». Католики и
православные в 1968 году. Зикмунд о Ганзелке: «Мне очень жаль, что я никаким
способом не могу ему помочь…» Чем отличаются чехи и русские
Фотографии
Глава тринадцатая
«Больше нет чувства вины…»?
Ветеран войны в электричке: «Великая страна никого не держит силой…» Психический
надлом российской армии в Чехословакии. «Они кто – нападающие “Динамо”?» «Я
рад, что Юра не дожил до того, чтобы читать эти документы». Зачем чехам
американский радар? В Злине у Мирека в 2007 году. Как прощались с Иржи Ганзелкой
Фотографии к главе 13
Послесловие
Примечания
От автора
Каждая историческая драма рано или поздно уходит в прошлое, для по-
томков все менее интересное; у эпохи, пришедшей на смену, свои, новые
коллизии. Но в событиях, даже очень давних, пусть уже смутно различимых,
есть аспект очень важный, бесконечно воспроизводимый в дальнейшем те-
чении времени. Это психологическая сущность индивидуальных и группо-
вых поступков, влияющих на ход истории.
Можно помнить, при каких деятелях что именно произошло, только что
нам от этих знаний, если мы не представляем, чем жили, как воспринимали
других людей, что думали и чувствовали участники событий; шли ли они в
своих замыслах по дороге к храму или в обратном направлении.
Еще не все документы о событиях вокруг Пражской весны доступны ис-
следователям, но даже когда откроют архивные фонды полностью, вряд ли
принципиально изменятся наши представления о самой военно-
политической акции пяти стран Варшавского договора. Смысл обращения к
этой теме для меня не в том, чтобы еще раз предъявить счет прошлому, а в
ином, на мой взгляд, важном подходе, выраженном в подзаголовке повест-
вования: «Опыт психологических очерков…»
Это ни в коей мере не хроника пражского реформаторства и его подав-
ления, ее аспектами занимаются более подготовленные историки Чехии,
Словакии, России, США, стран Европы. И хотя избежать некоторые известные
факты в книге вряд ли удастся, мне бы хотелось в центр повествования по-
ставить характеры и поведение людей, столкнувшихся в драме 1968 года,
присмотреться в этой истории, как сказали бы пражские реформаторы, к ее
«человеческому лицу».
Хотя заметки, наблюдения, воспоминания опираются на архивные и
другие надежные источники, подход к ним неизбежно субъективен, часто