Я - гнев

Робертс Джен

Сверху горели лампы дневного света. Здесь стоял вечный день. Было странно вновь увидеть электрический свет. Он обжигал глаза и заставлял часто моргать. Как будто кто-то выставил Мейсона на всеобщее обозрение на самое видное место.

От этого света некуда было деваться.

Они находились среди руин казино Эджуотер. Когда загонщики провели Даниэля с Мейсоном под огромной потухшей вывеской казино, в этом было что-то сюрреалистичное. Многие ли могут похвастаться тем, что их вели в игорное заведение под дулом пистолета? В былые времена это стало бы отличным поводом сделать пост на «Фейсбуке» или в «Твиттере».

Загонщики,

очевидно, переделали помещение под свои нужды, потому что внутри здание было совершенно не похоже на казино. Разве игорные заведения не должны быть аляповато-яркими? Майкл никогда не был в казино и не мог определить, для чего раньше предназначалась эта комната, но сейчас ее явно распотрошили и вынесли все, что только можно, чтобы освободить место для клеток. Стены были выкрашены в черный цвет. В дальнем углу комнаты громоздились столы для рулетки и игровые автоматы.

Мейсон сел на пол, прислонившись к стене своей маленькой тюрьмы — полтора на полтора метра. Решетчатые стенки достигали в высоту метров шести-семи; сверху была натянута колючая проволока. Зазор между ней и стенками был, но совсем небольшой. Даже если бы Майклу удалось забраться наверх, он содрал бы всю кожу, пытаясь протиснуться наружу. Или его застукали бы охранники, которые ходили мимо клеток. У них были пистолеты и другое оружие.

На Мейсоне все еще была куртка. Загонщики обшарили его карманы и вынули складной нож. Забрали кошелек, в котором оставалось несколько долларов, — хотя деньги сейчас ничего уже не значили. Но в карман рубашки они не залезли и крошечный пузырек с песком не нашли. Это было единственное, что оставалось у Мейсона. Он хотел достать пузырек и подержать в руках, но боялся, что кто-то заметит. Так что его талисман оставался скрытым от чужих глаз.

Его талисман…

Было странно осознавать, что у него больше нет удостоверения личности. И новое он, понятное дело, заказать не мог. В заднем кармане было непривычно пусто. А если сейчас с ним что-нибудь случится и потом никто не сможет опознать его труп? Он умрет безымянным. Был ли у Синички особой кошелек, когда он ее хоронил? Найдут ли когда-нибудь ее тело? И если прочитают ее имя на полусгнивших правах, будет ли это иметь какое-то значение?

Мейсон слегка покачал головой. Сейчас не время для этих нелепых мыслей. Надо сосредоточиться. Для начала, например, понять, как выбраться на свободу.

Но если даже ему удастся перелезть через ограду, его тут же подстрелят.

Двери в его камере не было. Загонщики просто оттянули сетку на полметра и втолкнули Мейсона внутрь. Сетку скреплял навесной замок — очень дешевый, Мейсон покупал такие в магазине уцененных товаров. Но даже двухбаксовый замок справлялся со своей задачей. Мейсон снова обшарил карманы, но не нашел ничего, чем можно было бы его взломать.

Оставалось только ждать.

В комнате было полно других людей. Большая часть клеток заполнена до отказа. В дальнем углу кто-то плакал. Кажется, голос женский, но разобрать было трудно. Мейсон попытался увидеть плачущего человека, но тот находился слишком далеко, и между ними было много слоев сетки. Мейсону удалось разглядеть только темную фигуру, скорчившуюся на полу. Из соседней клетки кто-то протягивал сквозь сетку руки, пытаясь дотянуться до всхлипывающего человека и успокоить его.

Никто ни с кем не разговаривал. Несколько человек то и дело поглядывали на Мейсона. Но все молчали. Говорить не о чем. Всем

было и так понятно, о чем думает каждый, кто оказался в этой комнате.

Лампа над головой у Мейсона то и дело мигала. При этом она издавала громкий неприятный гул.

— Просто превосходно! — донеслось справа.

Даниэль сидел через одну клетку от Мейсона. Пожилой мужчина в камере между ними то ли умер, то ли просто уснул — определить было невозможно. Мужчина лежал лицом вниз на полу, укрывшись пиджаком. Он не пошевелился с тех пор, как они пришли. Вроде бы мужчина дважды дернул ногой, но, может, Мейсону просто показалось.

Было довольно прохладно. Мейсон пару раз с силой выдохнул, но облачка пара не увидел. Сунув руки в карманы, он вновь прислонился к решетке.

— Так, значит, чья это была светлая идея? — Он говорил полушепотом, но в притихшей комнате его голос прогремел как выстрел.

— Думаю, твоя, — откликнулся Даниэль. Он сидел в паре метров от Мейсона, тоже прислонившись к решетке и рассеянно постукивая ногой по бетонному полу. — Помнишь ведь, мой план заключался в том, чтобы не попасться?

— Рад, что ты так спокойно об этом говоришь.

— Внутри я весь дрожу от страха. Мурашки по спине, истерические припадки, все дела, — Даниэль повернул голову и пристально посмотрел на Мейсона. Поднял руку и слегка пошевелил пальцами, сделав вид, будто они дрожат. — Кроме шуток, ты же понимаешь, что они так просто нас не отпустят, да?

Мейсон отвернулся от Даниэля и встретился глазами с какой-то девушкой. Ее длинные волосы были спутаны, очки покосились. Несмотря на грязь, покрывающую лицо девушки, Мейсон отметил, что некогда она была весьма хорошенькой. Он бы обернулся на такую в школьном коридоре. Теперь у нее ввалились щеки, а под большими испуганными глазами залегли тени. Как она сюда попала? Ее поймали или она наслушалась обещаний из репродукторов и сама пришла прямо в лапы загонщикам? Дело нехитрое. Возможно, девушка была очень напугана, устала прятаться и медленно умирала от голода. Ей было нетрудно убедить себя, что во Дворце ей действительно помогут. Мейсон хотел что-нибудь ей сказать, но не смог придумать ничего, что не прозвучало бы фальшиво или снисходительно. К тому же девушка сидела за несколько клеток от него; Мейсон даже не знал, услышит ли она его слова.

— Ну, и что нам теперь делать? — Мейсон сглотнул. Во рту было сухо.

— Молчать, — ответил Даниэль. — Мы не должны им ничего рассказывать. Особенно про остальных. Если они узнают, где живет Ариес, они убьют ее. Они всех убьют — и это в лучшем случае.

— Ты правда думаешь, что я способен на такую глупость?

— Да.

У Мейсона вспыхнули щеки. Он сжал кулаки:

— Я никогда не причиню Ариес вреда, и ты это прекрасно знаешь. По крайней мере, мне хватает порядочности, чтобы быть с ней рядом. А ты знаешь, что нужен ей, но и ухом не ведешь.

Даниэль зло прищурился.

— Ты понятия не имеешь, о чем говоришь, — процедил он. — Я держусь от нее подальше, чтобы ее защитить.

— Защитить? — Мейсон против воли повысил голос. — От чего? Как?

— Увидишь.

Оба надолго замолчали. Мейсон уставился наверх, на колючую проволоку. Проще было смотреть туда, чем на остальных беспомощных пленников.

— Это бессмысленно, — сказал наконец Даниэль. — Если им нужна информация, они ее получают. Мы с тобой никак не сможем им помешать. Они умеют залезать человеку в голову.