Я говорил, что лучше промолчать?
Шрифт:
– Представляешь, если бы мы были братьями…
Дин слегка хмурится, а потом расплывается в улыбке.
– Ты и так мне как брат!
– Тогда можно у тебя кое-что спросить? – Усаживаюсь, скрестив ноги, и нервно обрываю травинки. Я давно хотел поговорить с ним об этом, и сейчас мне представилась такая возможность: рядом никого нет. Мы с Дином друзья. Почти братья. Ему можно доверять.
Дин садится рядом со мной.
– Что?
– Папа на тебя когда-нибудь сердится?
– А то, – кивает Дин. – В
– Нет. – Качаю головой. Он не понял. – Я имею в виду, сильно сердится. Очень сильно.
Я пытаюсь выяснить, нормально ли то, что вытворяет отец. Думаю, что нет. Вряд ли другие папы распаляются до такой степени и бывают настолько безжалостными. Может, это со мной что-то не так? Я сам провоцирую отца, вывожу его из себя? Ведь все остальные его только радуют, а я почему-то вечно раздражаю.
Дин не успевает ответить: нас отвлекает звук мотора. Оглядываюсь и чувствую, что мне не хватает воздуха. Это он.
«Мерседес» отца плавно останавливается у тротуара. Словно окаменев, неотрывно смотрю на него. Сердце отчаянно колотится. Отец выходит из машины. Кладет одну руку на распахнутую дверцу, а другую упирает себе в бок. Отмечаю, как сверкают на солнце золотые часы, которые мама подарила ему на Новый год. Галстук отца ослаблен и свободно болтается на шее.
– Тайлер, – резко зовет отец. Его зеленые глаза холодно сверкают. Ясно, он не в духе. – Я же велел тебе после школы идти домой и садиться за уроки.
Торопливо поднимаюсь на ноги и, заикаясь, бормочу:
– Мы просто играем… в футбол… Хью меня пригласил…
В этот момент Хью, радостно улыбаясь, выходит на крыльцо. Легок на помине. Наверное, наблюдал за нами с Дином в окно.
Хью машет отцу рукой.
– Здорово, Питер!
– Ты должен был отвезти Тайлера домой, – вместо ответного приветствия ледяным тоном произносит отец и, сжав губы, неприязненно взирает на него.
Улыбка Хью увядает. Растерянно поморгав, он чешет в затылке.
– Элла разрешила ему побыть у нас до шести.
– Нет. Мой сын должен учиться, а не бездельничать. – Отец не скрывает, что взбешен, хотя вообще-то они с Хью – приятели. Он переводит взгляд на меня и строго добавляет: – Тайлер, собирайся.
– Питер, да ладно тебе! – Хью смеется, пытаясь разрядить повисшее между ними напряжение. – Это же дети. Они всего лишь в седьмом классе, а не в колледже. Пусть Тайлер поиграет, а к шести я отвезу его домой.
Отец грозно сдвигает брови и, не удостоив его ответом, подгоняет меня.
– Тайлер, я сказал, собирайся.
– Уже уходишь? – подает голос Дин.
Он так и сидит на траве.
Пожимаю плечами.
– Извини…
Выбора нет. Отец сердится. Я уже представляю себе, что ждет меня дома. Глупо уговаривать отца разрешить мне побыть здесь
– Прости, дружок. – Хью с виноватой улыбкой гладит меня по волосам.
Вероятно, он видит, что мой отец очень строгий. Жаль, что не знает, до какой степени, иначе обязательно обратился бы в полицию. Я ведь не могу сам позвонить и донести на собственного отца.
«Пожалуйста, не отдавайте меня, – мысленно умоляю я. – Оставьте тут».
Поднимаю лицо к Хью и стараюсь глазами выразить все, что чувствую. Господи, пусть он поймет, как я напуган, и не отпустит к отцу. Пусть он мне поможет!
Но, конечно же, Хью ничего не замечает.
Обреченно плетусь к машине. Ноги словно ватные. Тело каждой клеточкой бунтует и сопротивляется. Однако я продолжаю брести вперед, не в силах даже посмотреть на отца, хотя все время ощущаю, как тот за мной следит. Понурясь, сажусь на переднее сиденье и пристегиваюсь.
Боюсь остаться с отцом наедине. Не хочу, чтобы мне опять было больно.
Отец садится за руль, громко хлопнув дверцей, и заводит мотор.
10
Наши дни
Стою на лужайке у собственного дома. Фиг знает, как я сюда добрался. Сейчас середина ночи. Я пьян вдрызг. Едва держусь на ногах, перед глазами все плывет. Я что, пришел сюда пешком? В таком случае сам себе поражаюсь, как это я умудрился пройти две мили в таком состоянии. Оглядываюсь. Слава богу, моей машины нигде не видно. Значит, по крайней мере, за руль я не садился. Может, кто-то меня подвез? А кто? Вообще не помню, что произошло в последние часы. Я же собирался ночевать у Тиффани. Где она?
– Тиффани! – кричу я.
Нет ответа. Рядом – никого, улица пуста. Ни одно окно не светится.
По-прежнему сжимаю в кулаке банку. Пива в ней всего лишь на донышке. Пошатываясь, допиваю остатки и, смяв банку, кидаю ее на землю. Как мне плохо… Надо поспать.
Сую руку в карман – ключей от дома нет, только от машины. Обшариваю другие карманы. Извлекаю несколько зажигалок, жвачку, телефон… и только сейчас вспоминаю, что вообще не брал с собой ключи.
– Черт, – выдыхаю я и, помолчав, повторяю громче: – Черт!
В доме, судя по всему, все уже спят. Маме очень не понравится, если ее пьяный в стельку сын перебудит всю семью.
– Нет, – громко убеждаю сам себя и качаю головой. – Нет.
Не буду никого поднимать с постели. И лезть в окно тоже. Это глупо. Лучше вздремну на лужайке. Благо сегодня не холодно, только ветрено немного. Усаживаюсь прямо на траву и провожу ладонью по сухим стебелькам. Сойдет, удобно.
– Что за фигня? И когда это успело перевалить за полночь? – вопрошаю я и заливаюсь смехом.