Я говорил, что лучше промолчать?
Шрифт:
– Я пока ни на что не подписывался, – бормочу я. – Мы просто общались…
– Но зачем?! – Тиффани всплескивает руками, явно поражаясь моему безрассудству. – Ты же ни в чем не нуждаешься. А если не ради денег, то какого хрена?
Пожимаю плечами. Я и сам не знаю.
– А что мне терять?
Тиффани смотрит на меня, как на психа.
– Что терять? Хм-м-м… Да все! Если ты считаешь, что стать наркоторговцем – хорошая затея, значит, ты совсем тупой!
Стараясь сохранять хладнокровие, закрываю глаза и глубоко вздыхаю. Тиффани раздувает из мухи слона, и сегодня меня так
– Это всего-навсего марихуана.
– Да-да. Ты говорил то же самое, когда впервые решил покурить травку. И вот до чего докатился! – Она гневно сует телефон мне в руку. – Начнешь с продажи марихуаны пацанам, а потом станешь торговать кокаином среди таких же неудачников! – Раздраженно дернув головой, Тиффани отворачивается. – Сегодня я больше с тобой не разговариваю. Ты мне противен. А если увижу Деклана, врежу ему как следует.
Скрежещу зубами от злости. Спокойствие дается мне нелегко, а бурлящий в крови алкоголь только усиливает раздражение. Сосредоточенно пытаюсь выровнять дыхание. От моих возражений будет только хуже.
Вроде бы тема исчерпана, и у меня есть несколько часов, чтобы прийти в себя, прежде чем я снова окажусь у Тиффани под каблуком. К моему изумлению, уже направившись к двери, она вдруг останавливается и, растянув губки в самодовольной, жестокой улыбке, добавляет:
– Знаешь, Тайлер, создается впечатление, что ты сам хочешь попасть в тюрьму. Как твой папочка.
Это последняя капля. Мое терпение лопается. В груди вспыхивает безумная ярость. Тиффани ответит за свои слова! Хватаю первое, что попалось под руку – а попалась мне бутылка из-под пива, – и, плохо осознавая, что делаю, с силой швыряю в стену. Перелетев через всю комнату, бутылка разбивается вдребезги, и осколки летят во все стороны. Тяжело дыша, постепенно прихожу в себя и замечаю, что Тиффани смотрит на меня, разинув рот от испуга.
– Счастливо оставаться, – рычу я сквозь зубы.
Резким движением убираю телефон в карман, достаю ключи от машины и выхожу из комнаты.
– Отлично! – кричит Тиффани мне вслед, указывая на россыпь осколков на ковре. – Ты настоящий псих!
Я мог бы сказать про нее еще и не такое… Впрочем, нужно как-то успокоиться. Жаль, не умею сдерживать эмоции. Так уж меня воспитали.
Из кухни доносятся музыка и смех Меган, но я не в том настроении, чтобы идти с ними на вечеринку. Бегу вниз по ступенькам, мечтая только об одном: оказаться как можно дальше от этого дома и от Тиффани. Дин окликает меня, я даже не оборачиваюсь. Молча проскочив мимо, шагаю за порог и захлопываю за собой дверь.
Моя «Ауди» стоит рядом. Забираюсь на водительское сиденье и остервенело дергаю ремень безопасности. Я выпил несколько бутылок пива, но не время разыгрывать из себя законопослушного гражданина. Поскорей бы отсюда убраться! Ожесточенно жму на газ. Мотор ревет, визжат шины. Машина стремительно набирает скорость. Впереди виден знак «стоп» – даже не притормаживаю. Впрочем, как всегда.
3
Пятью годами ранее
За ночь синяк у лопатки расплылся
Уже почти половина восьмого, через десять минут выходить. А я не хочу в школу. У нас сегодня физкультура, и ребята в раздевалке могут заметить мои кровоподтеки и ссадины. При одной мысли об этом становится дурно. Я собираюсь прогулять урок, хотя боюсь даже представить, что будет, если отец об этом узнает.
Мамин голос выводит меня из размышлений.
– Опять заснул? – смеется она.
Замираю, так и не донеся ложку до рта, и, растерянно моргая, смотрю на маму. Она уже полностью готова к выходу: на ней строгий костюм и туфли на каблуках. Рядом, на двери, висит мамина куртка.
– Угу. – Потерев глаза, продолжаю жевать хлопья.
Мама накрывает на стол. Мне нравится, когда по утрам мы с ней завтракаем вдвоем. К сожалению, это каждый раз быстро заканчивается. Еще чуть-чуть – и мама крикнет Джейми и Чейзу, чтобы они поторапливались. Братья забегут в кухню, а вслед за ними и отец, как только закончит бриться и отыщет галстук.
– Какие у тебя сегодня уроки?
Мама не понимает, почему я такой молчаливый по утрам, и всегда пытается меня расшевелить. А мне не то что говорить, жить не хочется…
– Ничего интересного. Естествознание, математика и физкультура.
– Хм. Кстати, о физкультуре. – Внезапно посерьезнев, мама откладывает тарелки и становится напротив меня. – Вчера я получила записку от твоего учителя.
Она ждет объяснений, а я не знаю, что ответить, и просто сижу, нервно теребя пальцы. Мама достает из ящика сложенный листок бумаги и, развернув его, прокашливается.
– «Меня беспокоит, что Тайлер за последний месяц пропустил пять занятий. Если так будет продолжаться, мне придется поставить в известность директора школы», – зачитывает она и пристально смотрит на меня. – В чем дело? Тебе же нравилась физкультура.
– Мне и сейчас нравится, – убеждаю я маму и, отвернувшись, вру: – Странно, почему-то каждый раз перед физкультурой я плохо себя чувствую. Выхожу подышать свежим воздухом, вот и не иду на урок.
Похоже, мама мне не верит, однако ничего более правдоподобного в голову не пришло. Нельзя же открыть ей правду: из-за синяков я боюсь переодеваться вместе со всеми, и к тому же сложно заниматься спортом, когда все болит. Мама упирает руки в бока.
– Неужели? Тогда нужно отвести тебя к доктору Колману, – с заметной тревогой заключает она.
– Нет! – Испуганно вскакиваю со стула. Сердце бешено колотится, во рту пересохло. С трудом сглатываю. – Я больше не буду прогуливать. Честное слово!
С шумом сбежав по ступенькам и потолкавшись в дверях, в кухню врываются Джейми и Чейз. Пихнув Чейза так, что тот отлетает к стене, Джейми радостно усаживается за стол.
– Ма-а-ам! – ноет Чейз, потирая ушибленное плечо, и, состроив гримасу, похныкивая, направляется к маме.
– Когда же вы наконец угомонитесь? – вздыхает она, прижав Чейза к себе и потрепав его по волосам. – Ох, сынок, ты надел футболку задом наперед! – Рассмеявшись, мама помогает Чейзу переодеться.