Я – хищная. Возвращение к истокам
Шрифт:
Пахнет сыростью и морозом. Щипает щеки, а изо рта вырывается рыхлый пар.
Зима все еще охотится ночью, покрывает изморозью свежую, нежно-зеленую траву, сковывает льдом лужи и студит завернутые в бинты ладони…
Тихо. Только издали слышится приглушенный гул машин.
Пора, сказала я себе и шагнула в полумрак подъезда. Еще в прошлом году тут перегорела лампочка на первом этаже, и ее так и не удосужились сменить. Я считала ступени, стараясь не думать, что буду делать, когда, наконец,
Пока не открылась дверь. Сама, без звонка, стука или какого-то иного предупреждения. Хозяин будто чувствовал, что я пришла. И замер на пороге, не решаясь впустить меня внутрь. А я не решалась войти.
Ощущение было странным. Непривычным. Будто смотришь в лицо опасности, но ощущаешь пустоту. Ни звоночка, ни тени страха или тревоги – вполне привычные чувства исчезли.
Андрей тоже понял. Прищурился. А потом недоверчиво выдавил:
– К…как?
– Ритуал очистки жилы, – честно призналась я. – Его проводят…
– Я знаю, зачем его проводят!
Я вздохнула.
– Впустишь? Кофе бы…
Кофе пах вкусно. Булочки были мягкими и пахли ванилью, что рождало сумбурные мысли – острые и неправильные. Поэтому булочки я есть не стала. И блюдо отодвинула подальше, чтобы не подвергаться соблазнам.
– И что теперь? – тихо спросил Андрей, расправляя складки на безупречно белой занавеске. Посмотрел на меня исподлобья и, наверное, в очередной раз убедился, что моя жила пуста. Теперь я не могла чувствовать подобных проверок.
– Теперь я найду Эрика.
Не могу не найти. Иначе все, что я делала последний год, было напрасным. И сны, и пророчество в книге, и встреча с Гуди.
Все. Даже смерть Хаука.
– Ты умрешь. И на факт, что найдешь его. Никто не знает, что происходит с теми, кто полностью лишился кена, Полина.
– Я знаю. Я – сольвейг, и могу бывать в мирах искупления. К Тану ходила несколько раз. А Эрик снится мне каждую ночь. Он там один, Андрей!
– Тогда почему ты не пошла к нему, как к Тану? Если можешь?
– Потому что он закрыл свой мир от живых. – Я опустила глаза и разгладила несуществующие складки на скатерти. Смахнула на пол одинокую крошку. – Чтобы не ходила…
– То есть Эрик этого не хотел, верно? – Андрей подался вперед, накрыл своей ладонью мою.
– Плевать, чего он там хотел! Он ушел. А я здесь, и мне решать, что делать дальше.
– Я запомню тебя именно такой – самоотверженной и смелой.
– Запомни, – улыбнулась я. – Я буду рада, если ты будешь обо мне вспоминать.
– Шутишь? Хищную, которая ворвалась в мою квартиру со скалкой, невозможно забыть, – рассмеялся он.
Кофе остыл. Утро плавно растеклось по квартире –
Прощания утомляют лишь в том случае, когда тебя не готовы отпустить.
Впереди меня ждало как раз такое – тягостное, депрессивное, сложное, и я копила силы, чтобы его пережить.
К атли я приехала к обеду. Отпустила таксиста у ворот, коснулась пальцами прохладных прутьев ограды. Набрала на сенсорной панели знакомый код. Толкнула поддавшуюся калитку и вошла во двор.
Солнце уже высушило влажную от ночного тумана плитку, согрело рыхлую землю, сквозь которую пробивались нежно-зеленые побеги цветов. Пахло весной, влажной почвой и прелой листвой. Пели птицы в спутанных ветвях деревьев.
Дом медленно просыпался, отблески рассвета слепили широкие окна.
Влад будто ждал. Замер на середине лестницы. Улыбнулся – несмело, опасливо, будто улыбка могла меня спугнуть. И резанул по нервам тихим “Привет”.
Я закрыла дверь и ждала, пока он спустится. А он, словно нарочно хотел помучить, приближался медленно, крадучись. И уже когда почти подошел ко мне, остановился и сказал:
– Хорошо, что пришла.
– Хорошо, – согласилась я. – Я пришла сказать спасибо.
– За что? – Прищурился подозрительно. И радость от встречи сменилась недоверием.
– За то, что помог. Был рядом. И вообще…
– Мне не нравится начало. Будет какое-то “но”, да?
– Будет, – кивнула. И собрала остатки воли, чтобы выдержать взгляд – пронизывающий, резкий.
Осуждающий?
Раньше я боялась таких его взглядов. Раньше. Но не теперь. Теперь было просто тяжело. Больно. И жутко не хотелось ранить.
– Почему? – выдохнул он раздраженно. – Что снова не так?
– Влад, послушай…
– Нет! – перебил он яростно. – Я слушал тебя все это время. Ты делала, что считала правильным, и я не мешал. Хватит. Тебе нужно идти дальше. Иначе и правда не будет никакого будущего. Ни у одного из нас. Поэтому давай ты успокоишься, и мы попробуем снова. Осторожно, не торопясь. Я много прошу?
– Нет, – покачала я головой. – Не многого.
– Тогда что?!
– Я люблю Эрика.
Слова – острые, как нож – взрезали воздух между нами. И Влад выглядел так, будто ему дали пощечину.
– Извини…
– Эрик мертв, Полина, – сказал он тихо, но твердо. Сказал впервые, с Того Самого Дня. – Эрик мертв. А ты жива.
Верно, жива. Пока.
– Ты ведь знаешь, как ушла Божена, верно?
– При чем тут… Нет. – Он усмехнулся, нервно, недоверчиво. – Ты не сделаешь этого. Я не позволю.