Я хочу жить
Шрифт:
11. Арамика плекса
Взъерошенный мохнатый комок, забившийся под лестницу в глухом уголке корабля «Хайрон», сложно было опознать как антигма с планеты Истрим. Бедняга вымок от секретов собственного тела до кончика каждой шерстинки, всхлипывал и дрожал. Цветные хохолки на его макушке казались поблёкшими в полумраке и вздрагивали при каждом ударе стихии, а скрюченными лапками он лихорадочно вцепился в собственное круглое пузико.
— И я столько лет… на этом корабле… Чувствовал себя… в безопасности… –
Он отчаянно встряхнулся, и брызги полетели во все стороны.
— Я не перерождаюсь, вовсе нет, я просто переволновался… Нет… никакой… А-а-а-а!!!
Он вскочил и рванулся прочь, словно молния. Всё, к чему он стремился в этот момент – компактное, герметичное пространство, где он мог вновь почувствовать себя защищённым. Куда ничто и никто не сможет вторгнуться… Хотя бы ненадолго… На какое-то время… Забыть о существовании страшного, всепроникающего монстра, который может его убить. Укромный уголок…
Луксонт уснул от духоты, а разбудил его шорох, доносящийся из деревянной бочки, которая стояла в углу отсека связи. Откуда вообще здесь деревянная бочка? Что в ней хранили? Какой-то напиток? Пряность? Песок? Подойдя, саркисоид увидел, что бочка со всех сторон поросла мхом, покрылась лишайником, и от неё исходит знакомый зеленоватый дымок.
— Выпустите меня! – раздался из бочки приглушённый голос. – Я задыхаюсь! Спасите, а то перерождаться начну!
Саркисоид попытался открыть бочку, но безуспешно: только без толку нарушил своё слабое дыхание. Тогда он спешно принялся будить майя:
— Рако. Помоги! Нужно открыть бочку!
Ракос выпустил когти и быстро отрезал у бочки верх.
— А!..
Оттуда вывалилось покрытое шерстью существо и принялось усиленно дышать, схватившись лапками за толстенький животик.
— Огави! – узнал его Луксонт.
— Кх-х! Кх-х! Он самый, – отозвалось существо.
— А ты откуда здесь? – изумился Ракос.
— Кто такой? – в свою очередь изумился Огави, ткнув в него пальцем.
— Что, не узнаёшь? – усмехнулся майя. – А ведь когда-то я тебя пытал…
— Ты?! – выпучил глаза антигм. – Так… Погодите… Нет ли у кого сканера с файлом биополя Гроноса? Потому что это тонкое трёхглазое совсем на него не похоже.
— Это он, Огави, – подтвердил Луксонт. – Только не нападай, – добавил он, увидев агрессивные огоньки в глазах антигма. – Он больше не станет никого мучить.
— Исправился, типа? – переспросил тот, тыкая в Ракоса пальцем. – Не верю. Вот ни на грамм. Такого только могила исправит.
— Он вспомнил своё прошлое, – коротко объяснил саркисоид.
— И не называй меня больше Гроносом, – попросил тут майя. – Меня зовут Ракос, и я майя ильнур.
— Не слыхал о таких майя, – буркнул антигм.
— Так как ты всё-таки здесь оказался? –
— Обыкновенно, пришёл. Точнее, прибежал, – развёл лапками Огави. – Дело было так. Просыпаюсь я утром от того, что грохнулся с пальмы.
— С пальмы?! – поражённо воскликнул Ракос, но антигм не удостоил его вниманием.
— Выбегаю, смотрю: кораблекрушение. Светопреставление! Все двери на корабле почему-то заперты. И у меня новый замок поставили, будто это что-то меняет. Ну, я сначала двери открыл, думаю, пусть спасаются… – он замолчал, разинул пасть и выпучил глаза.
— Огави? Ты что?
— Я… двери открыл, – упавшим голосом пробормотал он. – Я её выпустил. Атакующую…
— Кого ты выпустил? – переспросил майя.
— Никого, – будто опомнился антигм.
Он оборвал свой проникновенный рассказ и осел у стены, точно в воду опущенный.
— Ну а потом-то что? – попытался расшевелить его саркисоид.
— Ничего. Прибежал сюда и в бочку залез. Только вот, крышку заело, тьфу, – он опять начал плеваться питательной средой и, поморщившись, попросил: – Не трогайте, тьфу, меня, пока не пройдёт.
— Что значит, «не пройдёт»?! – возмутился Ракос. – Ты, значит, нас колонизируешь, а мы спокойно ждать будем?!
— Ничем, тьфу, не могу помочь, – отозвался Огави и закашлялся.
— Он не виноват, Рако, – заступился за него саркисоид. – Нам бы лучше подумать, как спастись. Мне становится тяжело дышать…
— Да… – Ракос с тревогой взглянул на его часто вздымавшуюся грудную клетку. – Эфирный генератор остался на корабле.
У антигма в этот момент был неудержимый приступ рвоты питательной средой, поэтому он ничего не предложил. Комната медленно заполнялась зеленоватым туманом.
— Что мы можем сделать? Мы совсем одни… – заключил майя.
Он сел в кресло оператора связи и понуро опустил голову. Время тянулось, как липкий варёный сахар, с каждым часом, с каждой минутой повергая в отчаяние. Саркисоид страдал сильнее других, ибо дыхание его затруднялось всё больше. Ритм его сделался чересчур частым, каждый вздох сопровождался шумом, а промежутки между рёбер и над ключицами ощутимо западали. Он лежал пластом на холодном полу, раскрыв рот и ловя губами воздух: только так ему удавалось набрать живительного газа, хотя бы самый минимум, для того, чтобы оставаться в сознании.
— Слушай, у меня раздражение кожи от этой слизи! – вспылил Ракос, поморщившись.
Он отряхнул ноги и попытался задрать все три на кресло. На полу из густого слоя тумана уже поднимались нежно-зелёные стрелки травы.
— Какие мы нежные! – сострил Огави. Он только сейчас отплевался. – Я вообще не понимаю, в чём причина для паники.
— Конечно! – вскипел Ракос, снова соскочив в болото и тыча пальцем в антигма. – Ты-то на любом метеорите жить можешь. О других бы подумал! Посмотри на Луксонта, ему не хватает кислорода!