Я хочу жить
Шрифт:
Но, несмотря на то, что саркисоид явно был физически крепче мягкотелого старого флекса, решётка всё же не поддалась. Луксонт чувствовал слабость, приходилось часто всплывать на поверхность за воздухом. Кислорода не хватало. Выбившись из сил, он наконец вылез из воды и распластался на полу, хватая воздух ртом. Его била крупная дрожь.
Гронос расхаживал взад-вперёд среди пыточных орудий. Сильная, неукротимая никакими лекарствами головная боль снова не дала тирану выспаться ночью, и он чувствовал себя измождённым, как, впрочем, и всегда. Жизнь его давно превратилась в сплошную агонию. А теперь
Осмотрев тело принесённого пленника, обездвиженное при помощи ремней, Гронос заметил, что шрамов от вчерашней пытки почти не было видно. «Чёртов регенератор», – с раздражением подумал он. Но новый сканер ещё не отрос, лишь безжизненно свисала высохшая ниточка от старого. Это слегка успокаивало. «Ничего, поголодаешь немного, и это пройдёт!» – приободрился маньяк.
— Ну что, умереть не захотелось? – угрожающе прорычал Гронос, схватив жертву за горло бугристыми толстокожими пальцами.
— Нет! – саркисоид испуганно зажмурился. – Я хочу жить!
— Да?.. – мрачно произнёс тиран.
Этот кажущийся наивным, абсолютно неуместным, жизнеутверждающий настрой пленника не давал ему покоя. Садист отпустил горло жертвы. Длинные острые когти со скрежетом выдвинулись из его пальцев. Луксонт смотрел на это расширившимися от ужаса глазами.
— Да?! – вскричал взбесившийся Гронос и провёл когтем по животу саркисоида.
Раздался ласкающий слух маньяка изломанный крик. Это было одно из наиболее чувствительных мест на теле Луксонта. Никогда в жизни ему ещё не было так больно. Слёзы брызнули из глаз. Рефлекторно задёргавшись, он сразу прекратил бесплодные попытки вырваться из ремней и отчаянно расплакался, словно дитя.
— Не надо!.. Не надо!.. Не режь… Я так не могу… – доносились сквозь рыдания отдельные фразы на галактикуме вперемешку с языком планеты Саркис.
— Хочешь ещё жить?! – крикнул Гронос, замахнувшись по новой.
— Да! – ответил саркисоид.
Опустив руку, злодей аккуратно, чтобы не задеть внутренних органов, произвёл ещё один надрез рядом с первым. Тело жертвы дёрнулось, и кровь брызнула на стол.
— А теперь? Отвечай, хочешь ещё жить?! – повторил тиран, держа коготь наготове.
— Да! Я хочу жить! Не убивай меня! – неизменно отвечал Луксонт, корчась от боли.
— Повтори, я не слышу! Что ты сказал?! – бесился злодей.
— Я хочу жить! Я хочу жить!!!
Мгновенно ещё одна рана появилась на животе саркисоида.
— Ну, поговоришь мне ещё?!
— А-а-а!!! Не надо! Не надо! – истошно вопил Луксонт. – Я хочу жить! Пожалуйста, не убивай!..
Силы покидали его, голос внезапно ослабел и затих. Грудная клетка колыхалась поверхностно и
— Что?! – вскричал злодей, схватившись за голову. – Тебе разве не больно?!
— Больно… Как больно… – пробормотал саркисоид чуть слышно.
— Или ты у меня мазохист?! Ты разве не страдаешь?
Гронос, конечно же, видел, что саркисоид страдает: реакции его тела, слёзы, ручьями текущие по бледному лицу, выражение крайней степени мучения на нём – всё говорило об этом. И он даже не пытался храбриться, ничуть не скрывал свою боль. Но эти ответы, эти его дерзкие ответы! Только они противоречили всему виду страдающей жертвы, словно бы ложка горького дёгтя в бочке свежайшего мёда, отравляя всю радость садисту.
— Я очень страдаю… – жалобно отозвался Луксонт.
— Тогда почему?! – задал Гронос мучивший его вопрос. – Почему ты хочешь жить? – саркисоид только стонал. – Отвечай, а не то!..
Тиран вновь занёс порыжевшее от крови лезвие над израненным телом несчастного.
— Потому… Потому, что я живой организм… – едва различимо пробормотал тот.
«Что, и он это серьёзно?! Какая феерическая чушь! – недоумевал про себя Гронос. – Организм нашёлся! А все те, остальные, кто просил у меня смерти? Они что, не организмы, получается?!» Опершись спиной о стол, где ещё дёргался истекающий кровью саркисоид, он чувствовал, как сходит с ума. Почему?! Что он нашёл в этой гадкой жизни? Жизнь – это страдание. Его жизнь, как жертвы кровожадного маньяка, – абсолютно точно должна быть сейчас страданием. Разве она вообще чего-нибудь стоит?
— Так умри! – вскричал наконец Гронос, резко обернувшись и вновь вцепившись пальцами в горло Луксонта. – Уф-ф…
Саркисоид лежал перед ним без сознания. И опять что-то внутри помешало Гроносу его убить. Что же это за тошнотворное чувство, что?! Он медленно отвёл руку и, бросившись на пол, завопил, как умалишённый:
— Почему?! Почему-у-у!!! Ты, гадёныш… Уберите его-о-о!..
Слуги поспешили выполнить приказ.
3. Потайной ход
— Кси! Кси, что с тобой?! Пожалуйста, Кси, ну очнись же!
Саркисоид вздрогнул и открыл глаза. Рядом, на полу, он увидел флекса, который был очень взволнован, непрестанно перебирая скользкими щупальцами по его телу.
— Ты жив, Кси?!
— Да, я жив, – произнёс Луксонт.
— О, Кейяр! Я думал, он убил тебя! – воскликнул флекс, осторожно касаясь покровов друга.
Сделав опрометчиво глубокий вдох, Луксонт ощутил резкую боль, и слёзы вновь проступили у него в глазах. Саркисоид застонал. Похоже, что на некоторое время лучше воздержаться от активных движений. Кровотечение, однако, прекратилось.
— Ты серьёзно ранен? – спросил флекс.
— Нет, ничего… серьёзного. Просто я слишком чувствителен, – сквозь слёзы объяснился Луксонт.
Слегка приподнявшись с опорой на стену, он высунул длинный язык и принялся обрабатывать раны слюной.
— Чувствительность выше среднего? Это у вас расовое? – проговорил флекс, а потом фыркнул, наморщив свой высокий куполообразный лоб, и неприязненно добавил: – Вот, небось, этот мерзавец порадовался! Мне так жаль, Кси, что из-за меня…
Язык скрылся во рту саркисоида.