Я и моё отражение
Шрифт:
Улыбка Гарсии поблекла.
— Да, отец мне уже звонил. Я немедленно перезвонил ее лечащему врачу. Тот говорит, что опасность миновала. Сейчас ей проводят дополнительные обследования. Кажется, с диагнозом все-таки поторопились. Но, разумеется, я еду туда.
Энрике вздохнул с облегчением. Молодец Гарсия, догадался перезвонить врачу и выяснить подробности. Как это типично. Гарсия — прирожденный аналитик, мыслитель с холодной головой. А его, Энрике, первая реакция — сорваться с места и мчаться. Что тоже типично.
— А
— Да ты ведь знаешь, моя компания строит тут спортивный комплекс. Моя стройка века.
— Ах да. Знаю, конечно, просто как-то не ассоциировал именно с этим отелем. И как дела? Все в порядке? Мне же известно, как это для тебя важно.
Энрике кивнул. В голосе брата он слышал искренние сочувствие и заботу — чувства, на людях тщательно скрываемые и проявляемые, лишь когда близнецы Валдес оставались наедине.
— В порядке. Вот увидишь, к нашему дню рождения я добьюсь умопомрачительного успеха.
— Знаю я одного человека, который ему не порадуется, — усмехнулся Гарсия. — Папочка. Он бы предпочел покаянное возвращение блудного сына. Ради такого события и упитанного тельца не пожалел бы.
Лифт остановился на третьем этаже, двери разъехались в стороны, но входить никто не спешил. Прямо перед собой Энрике увидел ту самую роскошную брюнетку, что так нагло приставала к нему днем на берегу. Полуотвернувшись от лифта, она разговаривала с каким-то лысоватым пожилым джентльменом.
— Закрой двери! Скорее! — прошипел Гарсия.
Энрике удивленно взглянул на брата, но тот, не дожидаясь, сам потянулся к нужной кнопке. Нечасто приходилось видеть сдержанного Гарсию таким взволнованным, чтобы не сказать, паникующим. Нажав на кнопку, он отскочил в угол лифта и прижал палец к губам.
— Ты что это, впал в детство и решил поиграть в шпионов?
— Да тише ты, осел!
— А мы ведь еще не успели сразиться за гордое звание агента ноль-ноль-семь. — Зрелище нервничающего брата крайне забавляло Энрике.
Двери начали медленно сходиться. Брюнетка наконец-то отвлеклась от беседы и заметила остановившуюся перед ней кабину лифта. И тех, кто в ней находился. Глаза ее сузились от ярости, лицо перекосилось. Она бросилась вперед, воскликнув:
— Будь я проклята, если позволю…
Двери закрылись. Гарсия облегченно перевел дыхание.
— Ничего не хочешь объяснить? — спросил Энрике.
— Типичный случай рокового влечения. Бурная, но безответная страсть на грани безумия, — покачал головой Гарсия, на глазах обретая привычное хладнокровие.
Энрике фыркнул.
— Ты знаешь эту красотку?
— В некотором смысле.
— Ага. Все ясно. Она не захотела наутро смириться с твоим обычным «спасибо-детка-все-было-классно-надеюсь-больше-не-увидимся».
Уж
Гарсия метнул на него убийственный взгляд.
— Очень смешно! По-моему, братец, ты ошибся в выборе профессии. Тебе бы в цирке работать. Клоуном!
Энрике с самым невинным видом поглядел на брата.
— А тебе бы родиться мотыльком и порхать с цветка на цветок.
Тот вздохнул.
— Не женщина, а тигрица какая-то. А ведь поначалу казалась вполне нормальной. Ночью все было распрекрасно. А сегодня весь день названивает мне в номер и яростно вопит, что я гнусно с ней обошелся, и она мне еще покажет. Хотя, видит Бог, расстались мы вполне цивильно и больше не виделись. И вообще на эту ночь у меня были совсем иные планы. Знаешь, я тут закрутил с такой блондиночкой…
Энрике возвел глаза к небу.
— И когда ты только угомонишься? Кстати, боюсь тебя огорчить, но, кажется, это из-за меня.
— Что — из-за тебя?
— Это я ее послал. Далеко и надолго. Прости, старина, но я ведь не знал, что ты тут замешан. И когда она начала ко мне приставать, что мне оставалось?
— Хочешь сказать, она приняла тебя за меня?
— Скорее всего.
До Гарсии медленно начал доходить смысл его слов. Красивое смуглое лицо нахмурилось.
— И ты что, действительно ничуть не заинтересовался ею? Взял и послал? Такую красотку? Просто не верится, что ты мой брат. Тот самый брат, что в колледже постоянно посылал меня на свидания к тем девчонкам, которые тебе уже надоели.
Энрике пожал плечами.
— Это было давно. Надо, знаешь ли, когда-нибудь и повзрослеть.
— Если взросление подразумевает воздержание, пожалуй, мне и молодым неплохо.
Воздержание! Энрике усмехнулся, вспомнив минувшую ночь. Но не рассказывать же об этом Гарсии. Нет, пережитое слишком дорого ему, чтобы делиться даже с самым близким человеком. Тем более таким насмешником, как его братец.
По губам Энрике блуждала мечтательная улыбка. Он задумчиво прикоснулся к обвивающей запястье золотой цепочке.
— Ну как провела время? Успешно? А повеселиться удалось?
Молли вихрем ворвалась в комнатку Джемаймы. Понедельник выдался для всех сотрудников тяжелым, и только к вечеру подругам удалось выкроить время и поболтать. Точнее, Молли удалось. Джемайма не очень-то жаждала задушевной беседы. То, что произошло в выходные, было слишком сокровенно, чтобы делиться хоть с одной живой душой. Она весь день перебирала в памяти мельчайшие подробности встречи, каждую фразу, каждый взгляд и жест Гарсии.