Я и моё отражение
Шрифт:
Чуть осмелев, Энрике коснулся ее волос, ласково провел кончиками пальцев по рыжему локону.
— Джемайма, что бы там ни было, но ты — это ты, а я — это я. И ничто не изменит того, как мы реагируем друг на друга. Не изменит того, что было между нами. И того, что еще будет.
Он наклонился и легонько поцеловал ее в макушку. Джемайма глубоко вдохнула и вскинула на него вопрошающие глаза.
— Так ты думаешь, еще что-то будет?
— Ну разумеется, — твердо ответил он. — Конечно, будет. Но
Джемайма отступила на шаг.
— Я тебе позвоню.
И, не дожидаясь лифта, она повернулась и побежала по лестнице. Энрике не стал догонять ее. Только когда цокот каблучков по ступеням затих, он заметил на полу женскую сумочку. Сумочку Джемаймы.
Ужасно не хотелось одалживаться у Гарсии, но ничего другого не оставалось. И мужество его увенчалось заслуженной наградой. Выдержав должное количество более-менее остроумных шуточек, Энрике стал обладателем заветного адреса.
Через полчаса он уже подъезжал к маленькому домику на окраине Батлера. Домик этот, аккуратный и чистенький, явно знавал лучшие времена. Стены давным-давно пора было красить заново, да и черепицу не мешало бы переложить. Дом окружал такой же маленький, но неухоженный сад — похоже, до него у владельцев просто не доходили руки.
— Спасибо, нам не надо иллюстрированного собрания сочинений Шекспира, — вежливо, но твердо сказал ему с порога серьезный мальчуган с такими же, как у Джемаймы, рыжими непокорными вихрами. Должно быть, тот самый Бобби.
— Но я не…
— И чудо-штопора тоже не надо.
— Я вовсе ничего не продаю.
— В самом деле? Тогда почему вы не в костюме? Уж коли ходите по домам, спасая души грешников от геенны огненной, надо надевать костюм. Так солиднее.
— Я не бродячий проповедник, — снова попытался объяснить Энрике.
— Бобби, кто это? — В дверь высунулась прехорошенькая головка — те же рыжие волосы, те же зеленые глаза. Вот только тот огонь, что Джемайма скрывала глубоко внутри, у Синтии так и бил на поверхности. Личико ее напоминало личико проказливого эльфа, а волосы, что у старшей сестры лежали хоть и пышными, но все ж оформленными локонами, у младшей торчали во все стороны, завиваясь мелким бесом. — Коммивояжер?
— Да нет же… — снова начал Энрике, но, видно, ему не суждено было договорить.
— Ну что ты, Бобби, разве сам не видишь, ну какой это коммивояжер? Они все скучные и унылые личности. Такой красавчик ни за что не пойдет разносить по домам электробритвы и галстуки. — Она окинула Энрике критическим взглядом, но тут же просияла. — Слушайте, а это не вы звонили сегодня, про Джейми спрашивали?
— Я, — сознался припертый к стенке молодой человек. — Меня зовут Энрике. Я привез ее сумочку.
И он предъявил на всеобщее обозрение
— Точно, — хмыкнул Бобби. — Это ее.
— Заходите, — пригласила его сестра. — Меня зовут Синтия. Джемаймы еще нет. — Она вдруг хихикнула. — А я-то думала, вы собираетесь сдирать с нее одежду, а не сумочку.
Вспомнив, как неосмотрительно он приветствовал девушку по телефону, приняв за Джемайму, Энрике покраснел и огляделся, не слышит ли Бобби. На счастье, мальчуган уже прошел в дом. Смущение гостя не укрылось от Синтии.
— Когда вы краснеете, вы еще отпадней.
Проводив Энрике в маленькую чистую кухоньку, девушка налила ему чаю и отрезала большой кусок настоящего домашнего пирога с яблоками. Энрике искренне удивился. Это кто же тут печет такие пироги? Джемайма? Но когда ей все успеть? Да и Синтия вроде бы на прилежную кулинарку не похожа. Но когда он деликатно сформулировал вопрос, то ответ получил и вовсе неожиданный.
— Да это же Бобби, — улыбнулась Синтия. — Ему нравится готовить, он у нас просто чудо-ребенок. При двух старших сестрах сам стоит у плиты. А все почему, знаете?
— Нет, — как и следовало ожидать, развел руками Энрике.
— А все очень просто. Джемайме не до того — она у нас главная кормилица. А меня, честно говоря, тетя Бесс готовкой достала. Вам Джейми рассказывала про тетю Бесс? Неплохая, в общем-то, женщина, но сущая мегера! Только и знала, что нудеть про то, что, мол, место женщины в кухне, каждая девочка с малолетства должна уметь делать все по дому, ну и прочее. А Бобби, наоборот, к кухне и близко не подпускала. И вот вам результат: я все умею делать, но терпеть не могу. А Бобби наверстывает. Все как в жизни, правда?
Энрике улыбнулся, хотя и слегка обескураженно.
— А в футбол он играть любит?
— А вот и нет, — прыснула смешливая Синтия. — Он у нас чемпион школы по стрельбе из лука. И шахматам. А вы что, решили, что мы из него девчонку растим?
Появление самого Бобби помешало им продолжить беседу на эту тему. Отрезав себе кусок пирога, мальчик уселся на табурет напротив гостя, запивая пирог молоком, болтая ногами и разглядывая Энрике.
— А где вы работаете? — важно осведомился он.
Энрике позабавила готовность мальчика взять на себя роль мужчины в доме, защитника и покровителя сестер. Но ответить он не успел: на стене у двери зазвонил телефон.
Синтия сняла трубку и махнула Энрике рукой, давая понять, что это Джемайма. Но ей, что он тут, не сказала, да и вообще почти ничего не говорила, только слушала, время от времени охая и ахая и выразительно закатывая глаза. Энрике весь напрягся. Закончив разговор, девушка обратилась к нему:
— Хотите снова прокатиться? У Джейми неприятности.