Я и мои гормоны
Шрифт:
– Ужасные времена настали!
– А ей-то что жаловаться? – заинтересовался Гистамин. – Вот наш хозяин, похоже, потерял работу, его брак скоро рухнет, жена готова родить, а любовница вытворяет непонятно что.
В последние сутки на всех навалилось столько проблем, что у гормонов совсем не было времени на передышку. Они чувствовали усталость и опустошение.
Адреналин с завистью смотрел, как Мария делает глубокие затяжки, и представлял, как сигаретный дым заполняет ее легкие. Эти облегченные сигареты поначалу были сущим наказанием,
Гистамин старался сосредоточиться на том, о чем говорила Мария, казавшаяся встревоженной:
– Я слишком молода, – услышал он. – Мне не на кого опереться. Ты ведь знаешь, как это бывает, Билл, – все страховые компании одновременно начинают избавляться от ненужного персонала. Найти новую работу будет практически невозможно. В любом случае я потеряю в зарплате.
Чтобы отвлечься от неприятных мыслей, Билл тоже начал прислушиваться к Марии. С одной стороны, его терзали собственные проблемы. С другой – ему нестерпимо хотелось курить, и он все внимательнее наблюдал за девушкой: белый дым заполнял ее рот и тут же вылетал обратно. Внезапно его руки затряслись:
– Ты что-то знаешь, Мария? Ты что-то слышала?
Мария замолчала и опустила глаза:
– Только самые очевидные факты. У вас было совещание с Алексом и… легко догадаться, о чем вы говорили.
– Куда уж проще! – ответил ей Гистамин.
– Какая прелестная грудка! – восхищался Тестостерон.
Гистамин был слишком заинтригован происходящим, чтобы заняться его воспитанием, и только бросил:
– Погоди, обычно Мария точно знает, что происходит.
– Женская интуиция? – предположил Тестостерон.
– Нет такой вещи, – возразил ему Феромон с полным знанием дела. – Этот миф выдумали женщины, чтобы держать мужчин в страхе, что в случае супружеской измены те непременно попадутся. Стоит только подумать, как немного женщин в действительности узнают неверности своих мужей… Это говорит само за себя.
– Заткнись, – прикрикнул на него Гистамин, – вовсе не удивительно, что Билл не может сосредоточиться на том, что ему говорят. Слушайте! Мария часто оказывается права; очевидно, она думает…
На миг он потерял дар речи. Все приготовились слушать, что хотела сказать Мария, но она тоже замолчала и уставилась на окурок, где еще оставалось около сантиметра. Очевидно, она хотела бы остановиться на этом – всем известно, что лучше не докуривать сигареты до фильтра, – но в глубине своей души ей хотелось досмолить до конца. Она долго раздумывала, разглядывая сигарету.
– Докури! – закричал Адреналин – Давай, докуривай! Ты знаешь, что хочешь этого!
Девушка уже собралась раздавить окурок, но вместо этого сделала последнюю глубокую затяжку и присосалась к сигарете с таким энтузиазмом, словно от этого зависела вся ее жизнь. Затем она яростно погасила бычок, как будто эта ярость должна была хотя бы частично
– Да! Да! Да! Я обожаю эту женщину! – блаженствовал Адреналин, чувствуя себя триумфатором.
Мария посмотрела Биллу прямо в глаза и начала умоляющим тоном:
– Помни, Билл, что я старательно работаю. Я действительно тружусь вовсю. Может быть, я не все схватываю на лету, но в конечном итоге я во всем разбираюсь. Мне кажется, я приношу пользу нашему отделу.
– Разумеется, – ответил удивленный Билл.
– И я могу задерживаться на работе допоздна. Мне не обязательно возвращаться домой к пяти.
– Совершенно верно, – заметил Гистамин, – обычно она уходит гораздо раньше пяти.
– И когда придет пора принимать решение… – продолжала девушка. – Господи, о чем это я… Ты ведь мне ничем не обязан. Что я говорю?…
– Так, у нее глаза на мокром месте! – прокомментировал Гистамин. – Что происходит?
– Ладно, – сказал бдительный Адреналин, – мы знаем, что делать, когда женщина плачет. Мы сумеем поставить его в идиотское положение…
Гормоны перекликались:
– Женщина плачет! Сковываем Билла!!!
– Теперь можно изобразить вымученную улыбку со стиснутыми зубами.
– Затем – сокрушенно склонить голову… Если он захочет прикоснуться к ее руке и успокоить, то пусть при этом почувствует себя неловко.
Все наблюдали, как Билл протянул свою руку Марии, чтобы хоть как-то подбодрить ее.
– Отлично! – командовал Адреналин. – Теперь пусть отдернет руку еще до того, как он прикоснется к Марии. Нарастить ощущение неловкости до максимума!!! Теперь пусть почувствует себя виноватым в том, что неспособен ни успокоить, ни помочь людям, которые ему симпатичны.
– А что, если он все-таки прикоснется к Марии? – спросил Гистамин.
– Заставим его окоченеть от ощущения вины за скрытые мотивы, побуждающие успокаивать ее. Но к этому варианту мы прибегаем только в тех случаях, когда у женщины проблемы с гинекологией.
– Порядок, – вмешался Феромон, – теперь самое время предложить ей что-нибудь неуместное…
– Например, чашку чая, – посоветовал Адреналин.
– А когда он встанет, чтобы расплатиться за угощение, у него не окажется мелочи, и он почувствует себя еще большим дураком из-за того, что не смог сделать даже такую малость для друга, попавшего в беду.
– Есть идея получше, – сказал Адреналин. – Пусть Билл предложит ей еще одну сигарету. Тогда он точно не утерпит и присоединится к ней.
– Но в таком случае он будет на коне, потому что это будет выглядеть как акт поддержки, как будто он берет часть ее проблем на себя, – не соглашался Феромон.
– Ну и что, зато мы получим сигарету! – продолжал настаивать на своем Адреналин.
– А чувство вины можно отложить на потом, когда он покурит.