Я и мой близнец

Кривенко Анна

— Джош, братик, пожалуйста, прости меня! — залепетала я, оббегая вокруг него, чтобы посмотреть в его лицо и найти там прощение, — не сердись, умоляю! Я… я… я все исправлю! То есть… я… Сделаем вид, что ничего не случилось. Ничего не было, ведь так?

Лицо Джоша по-прежнему было красным, а на лбу блестели капельки пота.

— Ты не заболел??? — тревожно воскликнула я и по привычке бросилась к нему, чтобы потрогать его лоб. Но Джош отчего-то остановил меня и как-то отстраненно сказал:

— Не нужно! Все в порядке…

Он не хотел, чтобы я к нему прикасалась! Неужели он так зол?

Ему неприятен мой поцелуй? Почему-то эта мысль вызвала у меня наибольшую досаду. А мне вот было приятно, не то, что некоторым!

Но потом я охладила свой гнев. Все-таки я была неправа.

— Ладно, брат, — миролюбиво проговорила я, — обещаю, что подобное больше не повторится!

Джошуа отчего-то печально вздохнул, а потом, не смотря на меня, произнес:

— Ладно, забудем!

Но выглядел он таким несчастным, что я не смогла успокоиться, пока не подошла к нему вплотную.

— Джош, — тихо проговорила я, смотря в его сконфуженное лицо, — что тебя беспокоит? Поделись со мной, а?

Но он резко нахмурился, напустил на себя суровый вид и, отвернувшись от меня в сторону, произнес:

— Все нормально! Не бери в голову!..

Я поняла, что сегодня от него ничего не добиться, поэтому предложила пойти чего-нибудь перекусить на кухне, пока наша любимая повариха не отправилась на свой заслуженный выходной…

На следующий день начались приготовления для приема гостей. Отец собрался устроить настоящий пир — подать жареного ягненка, множество солений и сладостей. Кто же это все съест за один-то вечер? Или же нас ожидает приход сразу нескольких семей?

Для присутствия на празднике я выбрала простое коричневое платье и заколола волосы наверху, как и подобает скромной леди. Джош не оценил моих стараний и на мой вопрос, хорошо ли я выгляжу, пробурчал что-то нечленораздельное. Он опять был очень зол и ворчливо сетовал на приход «этих совершенно ненужных обременяющих гостей».

Я поулыбалась с него немного, а потом ободряюще похлопала по плечу. Наклонившись к его уху, я заговорчески прошептала:

— А давай сегодня покажем всем образец чопорности и благонравия, чтобы нас посчитали крайне скучными и больше не желали нас видеть, а?

Это, конечно, была простор шутка, поэтому я тут же прыснула от смеха, а Джош повернул ко мне свое гневное лицо (он-то ожидал чего-то серьезного, а не этот детский лепет!). Но вдруг наши лица оказались слишком близко друг от друга, и я резко вспомнила вкус его губ на своих губах. Меня словно молнией пронзило, аж дыхание перехватило и шутки все тотчас выветрились из головы. Джош, видимо, тоже ощутил то же самое, потому что в его взгляде появился трепет и страх, а лицо опять начало покрываться румянцем, прямо как у стыдливой девчонки.

О, это было так неловко! Неужели мы теперь вечно будем вспоминать об этом нелепом поцелуе??? Неужели нельзя просто списать его на братскую любовь и перестать так нервничать? Но, к своему собственному удивлению, я и сама взволновалась до такой степени, что, как и Джош, начала густо краснеть.

— Ладно, — пробормотала я, с трудом найдя в себе силы отвернуться от него, — нам уже пора…

2. Новые чувства

Дэйв Хопкинс

действительно был весьма красив. Это была этакая холодная красота статуи — совершенная, точеная, но какая-то ледяная до дрожи. Черные волосы, не менее черные глаза, бледная кожа и идеально пропорциональные черты лица. Его манеры, осанка, тон голоса — все напоминало о его высоком статусе и богатстве. Мне было даже страшновато разглядывать его, а когда мы пару раз случайно встретились взглядами, я и вовсе почувствовала желание больше на него не смотреть.

Невольно перевела взгляд на Джоша. Он выглядел подавленным и на фоне «ледяного принца» Дэйва казался совсем невыдающимся, этаким бледным простачком. Однако мне стало так тепло на душе! Смотреть на Джоша после Дэйва Хопкинса мне было особенно приятно. Он казался таким солнечным и теплым! А еще безумно родным и уютным! И у него совсем не ледяные черты лица, а такие милые: добрые глаза, длинные ресницы, мягкие губы… Я вдруг замерла, поняв, что снова вспоминаю о мягкости его губ. Это воспоминание было таким ярким, что я снова почувствовала, как лежу в его объятиях и с изумлением ощущаю наш неожиданный поцелуй… Стоп! Неужели я опять об этом думаю? Мое лицо залилось краской стыда, и мне пришлось опустить голову. Что со мною происходит? Почему я никак не могу об этом забыть?

Из моих неловких размышлений меня выдернул вопрос отца:

— Аннабель! Ты не могла бы проводить Дэйва в наш сад и показать ему нашу новую беседку?

Я резко подняла на него свое изумленное лицо. Предложение отца было очевидно нелепым поводом оставить нас с Дэйвом наедине. Я испуганно покосилась на Джоша. Он сидел с опущенной головой, и все его тело казалось напряженным, как струна. Джош явно не хотел, чтобы я исполняла просьбу отца.

Я оказалась меж двух огней, поэтому быстро выпалила:

— Да, конечно, отец! Но разреши Джошу пойти с нами, ведь только он сможет объяснить мистеру Хопкинсу, из каких материалов мы выстроили нашу беседку…

Воцарилась гнетущая тишина. Отец был ошеломлен моей «девичьей тупостью» (он посчитал, что я не поняла его намерений и только из-за полнейшей недалекости ума тащу Джоша вместе с собой). Дэйв Хопкинс снисходительно улыбнулся, посчитав меня слишком наивной, а его отец сделал вид, что ничего не слышал.

— Да, я пойду с вами! — вдруг послышался чрезмерно задорный возглас Джоша, и я повернулась к нему. Он выглядел ободренным и каким-то решительным, поэтому я почувствовала облегчение. Лучше уж потом получить взбучку от отца, чем видеть Джоша расстроенным и мрачным.

Чтобы не усугублять неловкость, отец отпустил в сад всех троих. У Дэйва даже походка была важной и неторопливой. Правда, напоминал он при этом вовсе не царскую особу, а, скорее, болотную цаплю. Мне от этого сравнения стало как-то смешно. Я с трудом сдержалась, потому что это было бы совсем уж неуважительно, хотя у меня едва хватило на это сил!

К беседке мы шли молча: наверное, Дэйв с высоты своего «ума» и двадцати пяти лет не знал, как опуститься на уровень такой малолетней «дурочки», как я. Джош плелся сзади, а я, слыша его тяжелые шаги, чувствовала себя защищенной и довольной. С братцем мне вообще ничего не страшно!