Я и мой воображаемый недруг
Шрифт:
– Может, и гребаный медиум… Но хлопал я не тобой, а дверцей от шкафа… В любом случае мы сможем это проверить только потом.
Я смирилась со всем, что в мою голову просто не помещалась. Смирилась и кивнула.
– Но почему ты… не можешь уйти? Какие-то незаконченные дела? – меня озарила догадка, что я аж вскочила на ноги. – Тебя убили?!
– Не-е-ет! – он отмахнулся теперь уже почти настоящей рукой. – Я жил, как идиот, и умер, как идиот.
Наверное, я пришла в полный порядок, раз смогла неловко улыбнуться.
– Арендную плату
– Ага, размечталась, – он ответил тем же тоном. – В общем, пока сожительствуем, а как только что-то изменится – я свалю и сможешь вздохнуть спокойно!
Теперь мне его повелительный тон уже не нравился:
– А если откажусь? Как-то мне не улыбается идея жить с тобой… мы ведь даже друзьями не были!
– Потапова, – белый силуэт – уже не тень – приблизился. – А как ты меня выгонишь, а? Я ж тебя задолбаю хлопающими дверцами!
– Вот же… – я опешила от наглости, но попыталась вернуться в дипломатическое русло. – Тогда обговорим правила! Например, не пугай меня! И, естественно, никаких подглядываний… когда переодеваюсь или в ванной…
Он вполне себе натурально фыркнул:
– Я тут не первый день чалюсь, родная! И уже такого насмотрелся, что мне захотелось повторно выброситься из окна!
– Чего?! – я вытаращила глаза, представляя, как сижу на унитазе, а он… стоит рядом и лыбится.
– Ладно, Маш, ты нервная какая-то… Я пойду, соседей обойду. Кажется, радиус увеличился…
– Какой еще радиус?! – спросила это уже у стены, в которой он и растворился.
Если я сошла с ума, то это какое-то совсем невеселое сумасшествие! А если все произошедшее было на самом деле – так вообще грусть-тоска. Кажется, я не боюсь призраков. Кажется, я боюсь только психушки.
Глава 3. Этому городу нужен герой
Я проснулась, услышав тихий скрежет – знакомый звук, который издавал телефончик покойничка. Значит, феерия продолжается и сегодня… Я не спешила открывать глаза, потому что знала наверняка, что мои надежды, что вчерашнее окажется только сном, уже не оправдались. Не стала вздрагивать и вскрикивать, чтобы лишний раз подселенца не веселить. Но он, очевидно, понял, что я уже не сплю, запричитав противным монотонным голосом:
– Машулька проснулась. Вот проснулась же. Глазоньки открываем. Открываем, я сказал.
Я не выдержала и открыла рот, вместо глаз:
– Мне интересно, ты всегда был таким эгоцентричным мудаком?
– Я умер, дорогуша! – возмутился голос. – Вот как меняет человека такой, казалось бы, пустяк!
– То есть всегда, – сделала я очевидный вывод и решила встретиться с реальностью воочию.
И на этот раз вздрогнула. Сергей, развалившийся в моих ногах, но при этом совсем неощущаемый, был практически настоящим Сергеем: трехмерное цветное изображение, лишь слегка просвечивающее! Я от неожиданности села и попыталась его тронуть – рука легко прошла сквозь эту голограмму.
– Ну
Он осмотрел себя и просто пожал плечами:
– Знаю. Хорошо хоть, не голый!
Я продолжала водить рукой внутри его тела, разглядывая собственные мутные пальцы, будто погруженные в окрашенную жидкость.
– Хорошо хоть, что не лепешкой – как ты умер… Это выглядело бы неприятно.
– Ага. Говорил же – я тем реальнее, чем больше ты в меня веришь!
Я вынула из него руку и снова откинулась на подушку.
– Давай рассуждать логически, – обратилась, скорее, к самой себе. – Ты нематериален. Но я слышу твой голос, а звук создается вибрацией материи, следовательно, нематериальный объект не может создавать звук. У тебя ведь даже голосовых связок нет!
– У типя дазе гялясявих связак неть! – передразнил он, а потом заговорил нормальным голосом: – Ты че, Потапова, такая непроходимая, а? Может, это материя – просто какая-нибудь другая? Неизвестная современной науке! Или мой голос создается твоим сознанием как проекция нематериального посыла?
– Это просто офонареть, какое логическое объяснение… – вынуждена была я смириться, поскольку никаких других идей, кроме собственного сумасшествия, не обнаружилось. – Ладно, рассказывай, проекция, где был, что делал.
Он заметно оживился:
– В общем, меня никто, кроме тебя, не видит и не слышит. Может, ты и правда, гребаный медиум, или их мозг не способен спроецировать непонятное. Я и орал, и скакал прямо перед носом, чего только не делал – вообще никакой реакции! Но предметы двигать получается все лучше! С утреца табуретку у бабульки с пятого перевернул – она охнула, но меня так и не увидела.
– Противная бабулька, – решила вставить и я свое мнение.
– Не спорю. В общем, силушки богатырской во мне все больше, но для остальных людей я… И в зеркале не отражаюсь! Как самый крутецкий вампир, – он вздохнул.
И почему я не удивлена, что его расстраивает невозможность наслаждаться своей отраженной внешностью? Он и при жизни был довольно самовлюбленным, чего уж там.
– А что ты там про радиус какой-то вчера ляпнул?
Он почесал несуществующей рукой несуществующий лоб, а потом пригладил несуществующие темные волосы. Это, наверное, просто привычка – прическа всегда должна быть идеальной.
– Говорил же тебе – везде туман. Я и на телефон свой набрел совершенно случайно… А все остальное – люди, здания, деревья – будто… их нет, только слабые очертания. Даже звуков нет. И тут я натыкаюсь на вещь, которая почти четко вырисовывалась, конечно, узнал. Ну, а потом ты… И вокруг тебя пространство прозрачное! И чем больше ты убеждалась в моем существовании, тем больше становилось этого пространства. Сейчас туман начинается уже метров за сто от тебя – я дальше не выходил, побоялся, что не найду дорогу обратно. Ты, Потапова, центр моей вселенной!