Я и моя боль. Как справиться с сильными переживаниями и принять то, чего не можешь изменить
Шрифт:
За два дня до свадьбы моего брата Полу и его отцу нужно было улететь во Флориду по семейным делам. «Я позвоню тебе, когда приеду. Люблю», – это были последние слова, которые он мне сказал. Через несколько дней позвонила его сестра: «Пола сбила машина… Он мертв… Мне очень жаль».
Я повесила трубку и съехала по стене. Сердце билось так быстро, словно пыталось догнать тот мир, в котором Пол еще был жив. Тот мир, где я еще могла почувствовать, как его вечно холодные руки держат мои. Где я слышала его сердцебиение, когда клала голову ему на грудь.
Я не могла что-либо почувствовать. Меня будто
Мир казался слишком большим. И слишком пустым, чтобы ему было дозволено существовать.
А люди вокруг улыбались и наслаждались зимними каникулами. Казалось, они ничего не осознают. Помню, я думала: как они могут быть такими счастливыми прямо сейчас? Разве они не знают, что я умираю? Разве они не знают, что он мертв?
Я хотела кричать, но не могла выдавить ни звука.
Следующие несколько дней прошли как в тумане. Звонил брат откуда-то из медового месяца. Знаю, что мы разговаривали, но не помню, о чем. Мои родители, родители-евреи, отвели меня в греческую православную церковь, чтобы я могла почтить память Пола по-своему.
Тело казалось одновременно пустым и тяжелым. Живот будто без конца били кулаками. Я не отрывала взгляд от трещины на потолке в форме бабочки, желая найти в себе смелость умереть. Я звонила сестре Пола, чтобы узнать, как она, – только на эти телефонные звонки у меня хватало сил. Оба раза, когда нам удалось пообщаться, она плакала. Она говорила, что ей слишком тяжело обсуждать случившееся, и, вешая трубку, я чувствовала себя еще хуже и бесполезнее, чем раньше.
Вернувшись в школу через несколько недель, я будто попала в какой-то дурной сон. Все казалось нереальным. Я словно была в тумане, разрываясь между двумя реальностями. Жизнь напоминала какой-то независимый фильм, где я двигалась в замедленной съемке, а все вокруг меня – с тройной скоростью. Когда я дошла до класса литературы и рухнула на стул, остатки сил уже почти покинули меня.
– А ты где была? – раздался сзади хриплый голос Келли.
Я медленно повернулась, взвешивая, как лучше ей обо всем рассказать. Она знала Пола, но я не была уверена, сообщили ли ей о случившемся.
– Пол поехал во Флориду на зимние каникулы, и… Его сбила машина… Он умер, – сказала я сквозь тяжелый ком в горле.
Келли склонила голову набок в удивлении и смущении. Поразмыслив несколько секунд, она сказала:
– Эмм… Нет, он жив. Только вчера я видела его на Пятой авеню. Он шел в обнимку с какой-то девушкой. Его сестра и ее парень тоже были с ними. Я решила, что вы расстались. Кстати, я как раз собиралась позвонить тебе по этому поводу.
Глава 2
Неоднозначные потери
До сих пор не могу решить, от чего в тот момент было больнее, – от мысли, что мой парень умер, или от осознания, что он и его сестра разработали не самый хитроумный план инсценировки его смерти, чтобы он мог встречаться с ее лучшей подругой. От всего этого перехватывало дыхание. Меня будто затягивало в какую-то невидимую реку. В груди все болело от рыданий. Больше двух лет после этого меня мало что интересовало.
Следующие полгода я училась все хуже и хуже. С пятерок я скатилась до натянутых троек, а за домашними заданиями чувствовала себя так, словно взбиралась на гору с рюкзаком, набитым валунами.
Когда я считала Пола мертвым, все вокруг – семья и близкие друзья – поддерживали меня и заботились обо мне. Я горевала, и мне разрешали горевать.
Когда я рассказала о поступке Пола своим близким друзьям и семье, их сочувствие быстро переросло в гнев не только на него, но и на меня.
– Просто забудь его! Он не заслуживает твоих слез.
– Почему ты плачешь? Он ведь даже не умер.
– И что? Люди расстаются. Смирись уже с этим!
Но их слова не помогали. Наоборот, я чувствовала себя еще более одиноко в своем горе. Тогда я еще не знала, что горевать можно из-за чего угодно, даже если никто не умер.
Мы можем оплакивать не только смерть, но и перемены в отношениях, утрату способностей, потерю работы или дружбы, проблемы любимого человека.
Все это порой ощущаешь так, будто внутри что-то умерло. Это тоже своего рода потери, которые называют неоднозначными.
Неоднозначная потеря происходит в «процессе» какого-то важного трагичного события, когда человек движется из одной точки в другую: от разбитого сердца – к расставанию, от болезни – к смерти. Эти ситуации еще не завершились, а потому лишают человека возможности полностью оправиться [4] . Неоднозначная потеря считается одним из самых стрессовых видов потерь, ведь она не попадает под общепринятые определения горя, и поэтому ее не всегда сопровождают традиционные ритуалы траура и исцеления. Из-за этого такую потерю сложнее проработать: нам не удается понять ее смысл и значение, а следовательно и излечиться [5] . Другими словами, мы скорбим не только из-за чьей-то смерти, но и когда нам кажется, что умираем мы сами. И чем сильнее мы чувствуем собственное одиночество в тумане замешательства, тем сильнее ощущаем потерю.
4
Boss (2006).
5
Boss (2006).
Само понятие неоднозначной потери не ново. Это явление начали исследовать еще в конце 1980-х, изучая пострадавшие от войн семьи (в особенности те, в которых родные пропали без вести); людей, у которых внезапно развивались хронические заболевания или инвалидность; тех, кто пережил стихийные бедствия, потерю работы или возможностей. К другим видам неоднозначных потерь относят развод, измену или другие формы обмана [6] , а также выкидыш, бесплодие и иммиграцию [7] .
6
Boss (2006).
7
Betz & Thorngren (2006).