Я и рыжий сепар

Пегов Семен

– А мама как?

– Маму тоже с собой заберем, найдем где разместить…

* * *

Моторола устроил Лену временно служить в «Ай-корпус» – информационный ресурс при стрелковском штабе. Она, конечно, бунтовала, рвалась на передовую. Но он как-то мягко сумел ее убедить: сейчас так будет лучше, тем более что рана, мол, у нее до конца еще не зажила и все такое. Вместе с добровольцем из Крыма Серегой – позывной Корень – они готовили ежедневные фронтовые сводки, распространяли их в Интернете и передавали нам, журналистам. Я ее встречал каждый раз, как заезжал в штаб, чтобы записать интервью у Стрелкова. Она здоровалась и первым делом спрашивала, видел ли я Мотора на передовой, все

ли у него в порядке. В последние дни обороны Славянска он редко брал меня с собой, не вылезал из Николаевки, так что мне рассказать особо было нечего. Однажды утром я вышел на балкон с чашкой кофе – мы кипятили воду на специальных газовых горелках, я умудрялся даже сообразить кофе по-восточ ному – и увидел, что огромная славянская ТЭС, которая располагается как раз в Николаевке, дымится черным, явно инородным дымом. «Плохи дела», – подумал я и пошел за бронежилетом и каской. Позвонил Мотороле, его новый номер был отключен, так же как и прежде старый. Ничего позитивного это не предвещало. Пока я облачался в средства защиты, позвонила Лена. Голос ее был сам не свой. Мотор и с ней не выходил на связь уже несколько часов. Я обещал позвонить, как что-то выяснится. Под окном, к моему счастью, дежурил отважный таксист Саша, который не раз отвозил меня к фронту.

– Ну и какой у тебя план? – уже на ступеньках спросил меня, как правило, рационально настроенный Стенин.

– Доеду сначала до Семеновки, узнаю новости, а там видно будет.

– Бесперспективная затея, по-моему, – оценил мои шансы Андрюха и проводил скептическим взглядом. Предложил таксисту Саше надеть броник, тот по-доброму рассмеялся в ответ, мол, он всегда без броника ездит, я попытался объяснить, что сейчас все может сложиться иначе, он и слушать ничего не хотел, ссылаясь на фатальные какие-то законы мироздания.

Санек – усатый, дородный, лет пятидесяти мужик – прекрасно знал, как нужно проезжать опасные участки трассы, ну чтобы под танк не попасть. Самый простреливаемый, по нашему опыту, кусок мы проскочили гладко, однако на подъезде уже к центральному семеновскому блокпосту оказалось, что бояться нужно было отнюдь не танка. Как выяснилось позже, ВСУ подогнали к селу батарею саушек, а именно «Акаций», они били точнее, чем минометы, да и калибр побольше, но главное – четыре самоходки давали залп одновременно. Буквально за пару сотен перед нами сразу четыре мощных прилета. Машину повело, я подумал, что Саня запаниковал, но на лице его была только досада.

– Колесо пробили, – лаконично констатировал он, кое-как дотянул до блоков и увел автомобиль немного в сторону за зеленку. – Самое, – говорит, – печальное, что запаска есть, а домкрата нет.

«Вот так попадос», – скользнуло в мозгу.

– Побежали, Сань, на блокпост, там хоть как-то укрыться можно, ну и спросим, где домкрат раздобыть.

Никакого домкрата у постовых конечно же не было. Я оставил Саню с ребятами и двинул дальше, неподалеку располагалась база, где заправляли ополченские машины, к тому же там частенько обитал Кедр, уж он-то наверняка что-то знал. У ворот никто не дежурил, двор дымился, на ступеньках в подвал лежали сгустки крови. Внизу было совещание, меня узнали, запустили. Буквально пять минут назад на площадке разорвало заправщика. Хотели затащить его в укрытие, откачать, но быстро поняли – двухсотый безвозвратно. Пока оттащили в сторону, накрыли курткой-хаки, ждали машину, чтобы забрали тело. Командующий Семеновским гарнизоном Кэп внимательно выслушивал доклады разведчиков, количество стянутой к деревне артиллерии ВСУ становилось абсурдным. Создавалось впечатление, что в штабе АТО решили выставить против каждого ополченца по одной единице бронетехники. Глупо было встревать в разговор с просьбой о домкрате, поэтому я помалкивал. Совещание затягивалось, наверху вроде стихло. В подвале

было чересчур душно и затхло, у меня начинался приступ астмы, вышел в предбанник. Только я вдохнул горького, но все равно свежего воздуха, в глазах стало светлеть, смотрю – по лестнице сбегает Воха. Накинулся на него, как на родного.

– Куда вы пропали? С Моторолой все в порядке? Там Лена места себе не находит!

– Связь легла полностью, с командиром все хорошо… Укропы заваливают Николаевку не по-детски… Там еще жопа случилась, но Мотор тебе сам расскажет. Вэсэушники уже заходят в город… А ты-то как здесь оказался?

– Мне, – говорю, – домкрат нужен. В машине, на которой я приехал, колесо пробито.

– Сейчас решим, я только к Кэпу заскочу на минуту.

Пока Воха говорил с командующим, я отписался Лене, что Мотик жив.

– Поехали к ремонтникам, тут рядом. – Ополченец вернулся быстро.

Я сел вперед, поскольку место, где обычно сидел Моторола, сейчас пустовало. Найти необходимый инструмент для Вохи и вправду не составило проблем.

– Где твой водила прячется?

– На центральном блокпосту!

Через минуту мы были там.

– Эй, хлопцы! – обратился он к очумевшим бойцам с командным тоном. – А ну-ка, помогите мужику оперативно запаску поставить.

Таксист Санек благодарно закивал.

– А ты в Николаевку поедешь со мной?

– Конечно, – говорю, – поеду.

Объяснил Саньку, чтобы не дожидался меня и уезжал обратно в город, пользуясь передышкой. Мы погнали навстречу полыхающей Славянской ТЭС.

* * *

– Буквально пару часов назад укропы из артиллерии расхерачили водопроводную трассу, через которую снабжались Славянск, Горловка и частично Донецк. – Воха показал рукой, облаченной в окостеневшую тактическую перчатку, направо.

Я всмотрелся в поле, через которое проходила огромная труба – диаметром, наверное, в метра два, – и увидел, как из кривых и острых дыр изрыгались фонтаны жидкости.

– Судя по тому, как ВСУ упорно долбили по Славянской ТЭС из «Градов», они намеренно уничтожают инфраструктуру, – продолжал Воха, – им главное против ДНР гражданское население настроить, они ведь понимают, что народ за нас… Но если люди месяцами будут без воды и света сидеть – надолго ли их хватит? Хитрожопый у нас противник, в прямое столкновение не вступает, берет измором…

– Останови, на минуту буквально – я сниму разбитый водопровод! – попросил я.

– Ты чего, офигел? Правосеки в любой момент могут здесь на трассу выскочить с бронетехникой, их силы уже вошли на окраину Николаевки. Учитывая, что наша группировка уже недели две как в оперативном окружении, им не составляет сейчас труда попытаться разрезать наш фронт на две части.

– Ладно, сниму из окна.

К тому моменту, как мы подъезжали к Николаевке, как раз со стороны ТЭС, испускающей неестественные для сооружения клубы черного и ядреного дыма, начало смеркаться. На въезде в город на блокпосту суетились ополченцы – их лица были черны, истощены, взволнованы. На обочине сидели чумазые и постанывающие раненые – ждали, пока их эвакуируют.

– Чьи? – безапелляционно поинтересовался Воха у постовых.

– Это люди Мачете.

– А где он сам?

– С Моторолой недалеко от госпиталя.

– Дзякую! – Воха поставил точку в лаконичной беседе и погнал к больнице.

Моторолу мы застали у «буханки», рядом с которой он руководил погрузкой ПТУРов, АГСов и ящиков с боеприпасами. Судя по всему, где-то рядом была база-штаб, где хранилось все это добро. Довольно быстро стало понятно – ополченцы уходят из Николаевки, а задача Мотора – сделать это грамотно, сохранить как можно больше людей, оружия и техники.

– Отступление? – Я ограничился одной фразой, дабы не раздражать никого, ребятам было явно не до комментариев прессе.