Я и Я (сборник)
Шрифт:
Боже мой, он говорит моими словами! И его слушают!.. Может быть, я зря всегда избегал публичности, считал, что мои мысли глупы, а «левые» взгляды не встретят понимания в обществе?! Но мне всегда так не хватало уверенного вида и беспрекословного тона!..
– И я оправдываю его поступок. Я считаю, такой человек имеет право устранять преграды, стоящие на его пути.
В зале стало шумно. В глазах одних я прочитал согласие с этими словами. В глазах других, особенно сидящих в первом ряду, был приговор – тот, который
Вот и все… Неизвестный демагог забил последний гвоздь в крышку моего гроба, двумя последними фразами восстановив против меня власть имущих. Откуда он только взялся со своей неумелой помощью? Теперь меня уже ничто не спасет. Судя по холеной физиономии, судья не из тех, кто мочит банкиров в темных переулках. Или хотя бы потакает тем, кто делает это…
Изобретатель снял шлем с головы. Кажется, все прошло на отлично. Какая приятная легкость в мышцах! Кажется, появилась даже некоторая уверенность в себе…
Теперь первым делом нужно записать свои ощущения в дневник. Он двинулся к письменному столу, но на полпути остановился. А почему, собственно?.. Ну, конечно, он должен съездить к ним и поговорить еще раз!
Изобретатель достал из сейфа тяжелый пакет, взял со стола ключи от машины и поднялся из подвала на улицу.
О чем думает человек, которого ведут на расстрел с повязкой на глазах? Полагаете, он вспоминает всю свою жизнь? Нет, его мысли только о том, как бы не споткнуться и не упасть на бетонный пол. Это почти абсурд. Через несколько минут его мозги разлетятся на кусочки, а сейчас он боится поцарапать коленку…
А еще такой человек думает, что все это сон и что происходит это не с ним. И потому он уверен, что все закончится для него хорошо…
– Влево! – приказал мне охранник, и я резко повернул, тут же больно уткнувшись лбом в стену. Нелегко все же вслепую и с закованными руками двигаться по коридору.
– Стой! – сказал конвоир.
Я послушно замер…
И вдруг появились Они. Каким-то образом я увидел Их, несмотря на повязку. Они стояли полукругом передо мной, а охранник почему-то не видел Их. Суровый Чарли снова гладил рукоятку своего пистолета. Кошечка Ангела изгибала спину и улыбалась. «Левак» – демагог, имени которого я так и не узнал, – значительно смотрел мне в глаза.
Мое сердце радостно подпрыгнуло.
– Вы пришли спасти меня?!
Они дружно покачали головами:
– Мы пришли попрощаться.
– Как крысы с тонущего корабля… – горько усмехнулся я. – Довели до расстрела и пришли полюбоваться на дело своих рук?! Один совершил убийство и сбежал. Другая бросила в лапы полиции. Третий восстановил против меня суд и общественное мнение…
– Извини, – Они даже слишком синхронно развели руками. – Но мы делали только то, чего хотел ты.
– Да ну? Так это я отдавал
– Нет! – помотали Они головами. – Нам не нужны приказы. Ведь мы – это ты…
– Значит, вас не существует? – я был ошеломлен. – С кем я тогда говорю сейчас? Сам с собой?!
– Можно сказать и так… – засмеялись Они. – Мы – это ты и всегда жили в тебе. А ты освободил нас, уничтожив сдерживавшие нас страхи и комплексы.
– Я, – Чарли указал на себя, – это ты, но без твоего неумения решать проблемы. Без твоего страха решительных действий. Без твоей трусости. Вспомни, как ты до рези в животе боялся соседских хулиганов!
Да, это правда. В детстве я мечтал купить ружье и расстрелять мальчишек с соседнего двора, что вечно отнимали у меня мелочь. А когда вырос, то всегда сомневался в своих решениях, если они касались повседневной жизни…
– Я, – Ангела улыбнулась и чуть ли не мурлыкнула, – это ты, но без боязни красивых женщин. Ты же никогда не знакомился с ними – всегда боялся, что тебя отошьют, – но втайне продолжал мечтать.
Еще бы мне думать иначе! Уж «снежная королева» Светка очень доступно объяснила сутулому задохлику, где его место, когда он в последнем классе школы посмел пригласить ее в кино…
– Я, – демагог сдержанно поклонился, – это ты, но лишенный фобии публичного выступления.
– Значит, мое изобретение сработало? – забормотал я, опустив голову. – Но почему так странно? Ведь я надеялся бороться с его помощью с человеческими страхами, фобиями, комплексами. Однако…
– Да. Ты сделал ошибку. Ты лишил свое поведение естественных ограничителей. Полностью. А жить без них – все равно, что ехать на машине без тормозов.
Голос показался мне незнакомым. Я резко вскинул голову.
Троица исчезла. Напротив меня стоял я сам.
– Ты – это я? А где остальные?
– Они ушли.
– Почему?
– Разве ты еще не понял? Мы – отдельные личности в твоем теле и проявляемся по мере необходимости. А сейчас нужна личность, способная к анализу. Кто-то, кто объяснит тебе твои промахи.
Ошибаешься, умник! Я хитро сощурился:
– А вот и нет! Сейчас мне нужен Чарли, чтобы убить охранника и бежать… Еще не поздно все вернуть!
– Поздно, – сказал аналитик и посмотрел куда-то мне под ноги.
Я проследил за его взглядом… Мистер Умник оказался прав. Мое тело медленно оседало на бетонный пол, а из дула пистолета палача вился дымок. Понимание фатальности ошибки обычно приходит вместе с концом.