Я иду искать... Книга первая. Воля павших
Шрифт:
Мимо часто проходили люди. Почти все кивали, окидывая сидящего мальчишку нелюбопытными взглядами — вежливыми и пристальными одновременно. Олег отметил, что совсем не видит мужчин — молодых или среднего возраста. Дети, подростки, женщины, старики, девушки. Не мужчины, даже не юноши. В походе?
Где-то на верхних этажах башни очень красивый и грустный женский голос пел:
Ото всех его укрыли могилушку Травы дикие во чужой земле. Он один лежит во жилье своем, ВоПрошли двое пожилых рыбаков — в чешуе, распространяя вокруг неповторимый запах свежей рыбы. Компания мальчишек лет шести-восьми, босых, одетых в одни рубашки, неподалеку считалась для какой-то игры, и безразличие немного отпустило Олега — он вдруг услышал:
— Раз! Два! Три! Четыре! Пять! Я иду искать!
Ему вспомнился солнечный майский двор — и смешной пацан, выкрикивающий эту считалку так, словно за поворотом вместо спрятавшихся друзей его ждала Тайна. Что же, может, только эти воспоминания и останутся ему… Олег даже тряхнул головой, прогоняя вновь нахлынувшие тяжелые мысли.
Двое стариков у ворот в скале, сидя на лавочке, затачивали длинные мечи — любовно, синхронными, умелыми движениями. Около их ног мальчишки играли с огромной серошерстной собакой — куцехвостой и безухой. А переведя взгляд повыше, Олег ощутил озноб.
В скалу над воротами были вбиты ряды металлических штырей. А с них в крепостной двор слепо глядели… человеческие головы и черепа. Добела вылизанные ветром. И высохшие, с еще развевающимися пучками волос. И почти свежие.
Олег поспешно отвел взгляд. Черепов было немало. И немало пустых штырей. Как говорится — в каждой избушке свои игрушки… но кто поручится, что и ему не придется в них играть?
Впрочем, он ведь уже играл… Олег вспомнил тугую струю крови, ударившую из горла одного из убитых им хангаров. И… ничего не почувствовал. Нет, он помнил то, что сделал — наган, выстрелы, падающих всадников, свои злость и странное спокойствие. Не было одного — сожаления. И отвращения не было тоже, как не было ни сожаления, ни отвращения, когда он убивал мух.
Честное слово, убитого зайца он жалел куда больше. Олег достал наган, неспешно дозарядил его, с сожалением отметив, что патроны убывают. Интересно, тут есть патроны к наганам?
Мимо широко прошагала группа парней — ровесников Олега. Они несли на плечах лопаты со странными П-образными полотнами и оживленно разговаривали о торфяниках, которые «не иначе как сам Кащей на землю выпихнул, чтоб посмотреть, как мы ломаться будем, да посмеяться». За парнями проскочили две девчонки — посмотрели на Олега, фыркнули и унеслись дальше, заливаясь смехом. В точности одноклассницы…
— Эй, горожанин!
Олег обернулся, понимая, что именно сейчас и начинается его настоящий контакт с местными жителями — внутренне подобравшись, готовый даже к неприятностям.
К нему шли четверо парней его возраста, одетых в точности как их с Бранкой спасители. Один — неожиданно рыжий, с резкими чертами лица, каких Олег тут еще не видел — пер на плече «дегтярь». Двое — с арбалетами — несли почти современные складные носилки, на одном из них была кольчуга. В четвертом Олег узнал того, кто обнимал Бранку, — на этом парне сидел такой же, как у Бранки, жилет, а на груди висел ППШ с рожковым магазином.
— Крук сказал, что ты можешь место показать, где дядя погиб, — сказал именно он, меряя Олега оценивающим взглядом. — Это далеко?
— Километров пятнадцать, — прикинул Олег и поправился: — Верст десять. Почти точно на закат.
Пулеметчик длинно свистнул. Олег обратил внимание, что у него необычайно благородное лицо. Как бы аристократическое. И смотрел он на Олега с открытой симпатией.
— И ты всю дорогу бежал? — спросил тот, что в кольчуге — не без уважения.
— Очень жить хотелось, — признался Олег.
Пулеметчик подбросил на плече свое оружие:
— Однако потом-то ведь остановился?
— Так ведь девчонку надо было спасать, — искренне ответил Олег.
— Мог бы и не торопиться, — хмыкнул Гоймир — Олег был почти уверен, что это он и есть. — У нас от самой речки все под наблюдением… А по правде — благо тебе. — Он вдруг искренне и хорошо улыбнулся. — Мне Бранка пересказала про тебя. В седле держишься?
— Немного, — скромно ответил Олег.
— О боги, за что караете меня, — хныкнул тот, что без кольчуги, — вот и опять это шкодливое животное…
— Ничто, — не без злорадства успокоил его Гоймир, — лошади-то тебя не любят по то, что растолстел ты последнее время. Заодно и брюхо порастрясешь.
Олег засмеялся вместе со всеми, хотя ему парень вовсе не казался толстым. Но и он хохотал тоже без какой-либо обиды.
— Меня зови Гоймир Лискович, — чуть поклонился, положив ладонь на сердце, парень с ППШ (ага, угадал, подумал Олег). — Да ты уж, верно, догадался… Тот, что с пулеметом — Йерикка Мечиславич — не смотри, что он рыжий, его мать из анласов, потому он дикий, что волк лесной…
Йерикка оскалил зубы и вместо поклона подал руку Олегу, сказав:
— Привет, — словно встретил приятеля на школьном дворе. Рукопожатие у него было сильным без желания свою силу показать.
— Этот, жирный — Ленко Справнич, — продолжал представлять друзей Гоймир, — а вон тот, ничем не на отличку — Гостимир Званич. Нет, неправда моя — певец он наотличку.
— И еще у него есть сестра, — сказал Йерикка, — которая уже третий год вытирает ноги о сердце Гоймира.
— Э-эй, йой, — лениво сказал Гоймир, потянулся надвинуть повязку на глаза Йерикки, но тот присел, и рука повисла в воздухе.
— Так ты — брат Бранки? — с интересом спросил Олег, только теперь заметив, как мальчишка по имени Гостимир похож на его лесную спутницу. Тот кивнул, открыто глядя на Олега. — Она про тебя говорила. В смысле, что поешь хорошо.