Я их всех убил
Шрифт:
Лодчонка с подвесным мотором быстро приближалась и через несколько секунд должна была пройти под нависающим пролетом. Максим перелез через перила, утер лицо, склонившись над бурной водой.
Кристоф поднял голову и увидел его. В паническом испуге он попытался совершить маневр, чтобы увернуться от летящего на него человека. Но оказался недостаточно проворен.
Максим свалился прямо на него, и ему показалось, что под ним что-то хрустнуло. Корню взвыл от боли, но успел ногой отбросить нападавшего.
Пока лодка дрейфовала по течению, ее пассажиры одновременно поднялись. На какое-то мгновение их взгляды встретились. Один – лишенный всего человеческого, другой налитый
Он уперся понадежнее, расставил руки и бросился вперед. Несмотря на полученное увечье, предполагаемый убийца оказался достаточно быстр, чтобы уклониться от первой атаки, прижавшись к борту. Здоровой рукой он схватил деревянное весло, лежавшее на дне в специальном углублении; когда Монсо совершил новый бросок, Корню размахнулся и нанес мощный удар.
Голову пронзила вспышка боли, и Максим едва не лишился чувств, но окатившая его холодная волна помогла ему прийти в себя. Однако он потерял равновесие, и ему пришлось схватиться за корму.
Корню отбросил весло, сбив с толку соперника. Причину тот понял на долю секунды позднее, чем следовало.
Кристоф устремился к рычагу управления двигателем и выжал скорость до отказа. Лодка резко рванула вперед, а Максима, наоборот, отбросило назад.
Он кувырком полетел в грязные воды Роны, а всплыв на поверхность, понял, что придется смириться с поражением: Корню уже не догнать.
Лодка стремительно удалялась, ледяная жидкость пропитывала одежду Максима, держаться на плаву становилось все труднее. Необходимо было как можно скорее выбраться на берег.
Течение здесь было сравнительно слабым, но все же он тратил силы, борясь с уносящим его потоком.
Через несколько секунд Максим уже почти не чувствовал пальцев, дыхание становилось все прерывистее. Дождь заливал глаза, не давая ничего рассмотреть, и он с трудом прикинул расстояние, отделяющее его от берега.
Из последних сил он доплыл до суши, протянул руку и наконец коснулся пучка мокрой травы. Вцепился в него и с трудом вытащил тело на берег. Еще несколько метров – и его шансы на выживание растаяли бы.
Максим скорчился, попытался продышаться, но его бил такой колотун, что передышки не получилось. Ему необходимо было двигаться, чтобы восстановить кровообращение во всем теле.
Он снял куртку и яростно растер руки, плечи, ноги и лицо. Потом немного попрыгал на месте.
Взглядом поискал, где можно спрятаться от дождя, и буквально в нескольких метрах обнаружил укрытие. Подобрал куртку и устремился туда. Закоченевший, разделся почти догола и как мог выжал одежду, а затем с отвращением снова натянул на себя. Осмотрел мобильник и понял, что дело плохо.
Аппарат был вроде бы цел, но очень скоро экран начал мигать. Он успел заметить несколько неотвеченных вызовов от Анри и, прежде чем смартфон окончательно не испустил дух, сумел прочитать сообщение, оставленное дядей:
«Кончай охоту и возвращайся на яхту! Я тут с психиатром, он мне все объяснил…»
29
Вдали молния разорвала небо, а через несколько секунд до Максима донесся раскат грома. Он на миг замер, не отводя глаз от темного экрана мобильника, потом опомнился и прокрутил в голове слова Анри.
Что мог ему сказать Беккер, чего Максим еще не знал?
Он опасался очередной хитрости со стороны психиатра, в желудке опять заворочался ком тревоги, и он поспешил вернуться на мост, к машине.
Когда он вступил на металлическую платформу, ему показалось, что дождь стал чуть слабее, но на горизонте под плотной
Дойдя до машины, Максим открыл багажник и распотрошил спортивную сумку. Сменил промокшую одежду на шорты и майку, которые надевал на воскресную пробежку. Наряд был точно не по погоде, зато сухой.
Чувствуя, что больше не выдержит, он забрался внутрь и включил обогрев на максимум. Через несколько секунд дрожь немного унялась.
Ожив, он развернул машину и поехал к пристани.
Сидя на банкетке, Анри все еще беседовал с доктором, который до сих пор был прикован наручниками к радиатору, и поза его выглядела почти забавно.
– Ключи при тебе, чтобы я его отстегнул? – спросил Саже, поворачивая голову к Максиму.
– Они у меня в машине; если ему есть что сказать, пусть сначала выговорится, а там посмотрим, – ледяным тоном ответил племянник.
– Максим, веди себя разумно, – призвал его дядя.
– Говори, Беккер! Я сниму наручники, если твои слова будут того стоить.
Бывший руководитель следственной бригады увидел во взгляде племянника твердую решимость, а ему, как никому другому, было известно, что настаивать в таких случаях бесполезно.
Психиатр попытался выпрямиться и с серьезным лицом заявил:
– Я уже описал в общих чертах всю историю вашему дяде, но, если вам нужна более подробная версия, это займет немало времени, и я не знаю, как…
– Времени у меня полно, – прервал его Максим.
Беккер поморщился, потер правое запястье и снова приступил к изложению:
– Когда ко мне в клинику доставили Кристофа, первое психиатрическое обследование подтвердило диагноз судебных медиков. Параноидальные изменения личности, маниакальные психозы с элементами делирия, биполярное расстройство с чередованием так называемых пассивных фаз и галлюцинаций, ведущих к приступам жестокого насилия. Именно поэтому он нападал с ножом на несчастных прохожих на улице. Он слышал голоса, приказывающие ему избавить человечество от сил зла. Но после нескольких недель у нас в «Сен-Жане» дела пошли не совсем так, как предполагалось. Лечащие врачи и я сам пришли к выводу, что Кристоф чувствителен, очень умен, то фонтанирует идеями, то впадает в поэтическую задумчивость. И тогда я решил испытать на нем экспериментальную методику, которую разрабатывал много лет. Это сочетание гипнотерапии, когнитивной медитации и сеансов ролевых игр в сочетании со строго дозированным и уточняемым в процессе лечения приемом медикаментов. У бедняги не было ни семьи, ни друзей, и его никто не посещал. Опеку над ним осуществляла клиника, что с точки зрения нашего протокола исследования представлялось дополнительным преимуществом и позволило быстро продвигаться… И вдруг через несколько месяцев Кристоф предстал передо мной в образе энергичной молодой женщины, желающей вкусить все прелести жизни. Она просуществовала два дня подряд, потом исчезла. Несколько дней спустя перед нами оказался довольно беспокойный молодой человек, который любил писать стихи и наблюдать в тишине за природой. Он тоже задержался ненадолго… На протяжении последовавших долгих месяцев не было перемен, а Кристоф вел себя крайне агрессивно по отношению к медицинскому персоналу. Нам удавалось купировать его приступы с помощью медикаментов, но стабильную дозировку мы так и не установили… Затем однажды ранним утром я обнаружил совсем другого индивидуума, который оказался истинным гением в математике и наверняка мог сделать научную карьеру в этой области. Вот тогда у меня стала вырисовываться некая схема, и я захотел понять…