Я или Человек Без Тела
Шрифт:
Наши направления деятельности, мои и бандитов, не пересекаются. Я не лезу ни к оружию, ни к наркоте, ни к игорному бизнесу. Я не занимаюсь спиртным и автомобилями, близко не подхожу к поставкам на отечественный и зарубежный рынок живого товара.
Чем я занимаюсь?
Покупаю идеи.
Технические идеи.
Я покупаю их, делаю опытные образцы новой продукции, провожу рекламную компанию и, сформировав стартовый портфель заказов, запускаю в производство. А потом продаю. Недешево. Рентабельность до ста процентов дотягивает. Правда, бывают и проколы, но…бизнес есть бизнес.
Я
Кулибиным, бывшим доцентом кафедры гидравлики гидротехнического факультета нашего Полыноградского инженерно-строительного института
(сокращенно - ПИСИ), а ныне, пенсионером и, по совместительству - гениальным изобретателем Алексеем Константиновичем Мурашкиным
(сокращенно - АКМ). Папку с описанием работы и принципиальной схемой его очередного перпетум мобиле я в пятницу прихватил домой, чтобы без спешки на выходных все просмотреть. Как выяснилось, его изобретение базировалось на использовании энергии кавитации, и было бы гениальным, если бы уже не было известно еще в середине прошлого столетия. Правда, подход у АКМа к этому вопросу был несколько иной, но, я прикинул в уме все за и против, и решил с запуском в производство этого агрегата с коэффициентом полезного действия больше единицы не торопиться. Что-то меня смущало. Более полувека техническое решение существует, а в промышленном масштабе каких-либо значительных шагов в этом направлении нет! Не знаю, может быть сегодня, АКМ убедит меня в чем-то? Посмотрим.
Папку я изучал лежа на диване в гостиной, но ее на журнальном столике не оказалось. Я вспомнил, что, когда ко мне заявилась Вика, я поленился отнести папку в свой кабинет, и просто сунул ее в ящик секретера.
Выдвинув ящик, я взял папку. Под ней лежал альбом с фотографиями.
Старый альбом, с фотографиями из детства. Его некогда малиновая обложка выцвела от времени и стала какой-то сиренево-серой.
Почему-то альбом лежал сверху, а не на самом дне, как обычно, наверное, Вика рылась, подбирая материалы для своего будущего коллажа. Сунув папку Мурашкина под мышку, я взял альбом в руки, раскрыл его и увидел…Пупка. Почему-то именно его, хотя на фотографии Пупок был не один, там был весь наш четвертый "А" класс.
По центру сидела Елена Аркадьевна. Она не была нашим классным руководителем, просто Анжела Юрьевна в тот день заболела и математичка снялась с нами. Пупок грустно и как-то трагически глядел в объектив фотоаппарата, а мне казалось, что смотрит он на меня. Как живой.
Почему это - как живой? Почему - как?
Странно я подумал о Пупке, неправильно как-то подумал, словно
Пупка уже нет в живых.
Ну, да, так говорят, если имеют в виду фотографическое изображение. Но ведь это неправильно. Так нельзя. Я совершенно ничего не знаю о том, жив Пупок или нет. А на фотографии Пупок жив и смотрит на меня не как живой, а потому что живой.
Прежде, чем закрыть альбом и убрать его в ящик, я еще раз посмотрел на сидящую по центру Елену Аркадьевну и вздрогнул. В правой руке Елена Аркадьевна держала авторучку. Фотография, конечно же, была черно-белой и авторучка
Саша ждал меня, стоя рядом со сверкающим и отливающим перламутром
"Мерседесом". Он не бросился открывать мне дверь автомобиля, как это делали все водители-телохранители, задняя дверца уже была открыта. Я кивнул Саше и забрался на заднее сидение.
– В офис.
Саша аккуратно тронулся, а я закурил первую сигарету. Я всегда выкуривал первую сигарету по пути следования на работу. Зазвонил мобильник. "ВИКА", прочитал я на дисплее.
– Колюня?
Вот дура, подумал я, звонит на мой мобильный и спрашивает!
– Доброе утро, радость моя!
– сказал я.
– Поздравляю тебя с первым днем весны. Ты так рано проснулась, еще десяти утра нет.
Впрочем, раннее пробуждение это не самое худшее, что может приключиться с человеком. Кто рано встает, тому бог дает.
– Я рано легла спать, - с явной обидой в голосе сказала Вика.
–
Что еще делать девушке вечерами, если возлюбленный выгоняет ее из дома?
– Кто посмел выгнать тебя из дома?
– ужаснулся я.
– И откуда ты тогда звонишь? С улицы? Забомжевала девочка…
– Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду, - ответила Вика, уловив иронию в моем голосе.
– Ты выгнал меня из /своего/ дома.
Слава богу, что пока только из /своего/. Хотя…, та квартира, в которой я живу, тоже принадлежит тебе.
– Вика, мы с тобой уже давно обсудили этот вопрос. Воскресенье - день, за которым следует понедельник. А понедельник…
– Скажи! Ну, скажи мне, что ты должен выспаться перед началом рабочей недели. Скажи, что ты должен быть в отличной физической форме. Напомни мне, что на работе ты зарабатываешь деньги, на которые меня содержишь. Ну!
– Ты сама уже все сказала.
– Хорошо, Колюня, - примирительно пропела Вика.
– Не будем ссориться с самого утра. Тем более в такой день.
Я и не собирался с тобой ссориться, хотел сказать я, но промолчал.
– А куда мы с тобой сегодня пойдем?
– спросила Вика, имея в виду ресторан. Я не стал язвить, предлагая ей театр или картинную галерею.
– Куда скажешь, счастье мое!
– Как я люблю, когда ты такой…такой…
– Сговорчивый?
– предположил я.
– Ласковый, - поправила меня Вика.
– Целую. И жду твоего звонка.
– Целую.
– А! А! Эй, Колюня, постой, не отключайся, - закричала вдруг
Вика, что-то вспомнив, наверняка, что-то очень важное. Будто бы нельзя перезвонить!
– Что?
– Я чуть было не спросил: "Ну, что тебе еще надо?"
– Чуть не забыла! У меня нет ни копейки. И косметика вся закончилась. И сегодня у меня очередь к парикмахеру.
– Ужас какой!
– Да ужас, - согласилась Вика.
– Я пришлю деньги с Сашей, не переживай. Я же не могу допустить, чтобы в ресторан ты явилась не накрашенной и не причесанной.
– Я тебя обожаю, Колюня!