Я, инквизитор. Башни до неба
Шрифт:
– Точнее говоря, мой начальник, – ответил я. – Так что, как вы понимаете, в связи с этим я настоятельно протестую против высказанной вами клеветы.
– Да протестуйте себе, протестуйте, – буркнул он пренебрежительно, особенно потому, что должен был услышать, что мой тон не был слишком строг. – Скажите лучше: вы что-нибудь узнали?
– Собираем информацию, – ответил я осторожно.
Он нахмурил брови.
– Госпожа маркграфиня не будет удовлетворена таким ответом.
– Господин Легхорн, мы ведь работаем над этим делом только второй день, – сказал я примирительно. – Мы не чудотворцы, и вы не можете ожидать
Он посмотрел на меня строгим взглядом, потом привычным жестом пригладил свои длинные волосы, всё время глядя на меня исподлобья.
– Знаете, инквизитор, для вашего же блага советую вам, чтобы вы не вздумали использовать подобный аргумент, если когда-нибудь будете иметь счастье говорить с маркграфиней. Гарантирую, что вы не захотите увидеть её в припадке ярости.
Я подумал, что его слова, определённо, не лишены правоты, и потому кивнул.
– Я последую вашему любезному совету.
Через три дня после убийства Елизаветы Хольц был найден следующий труп. Ещё одна девушка. И так же, как и в случае Елизаветы, убийца оставил после себя расчленённое тело, забрызганные кровью стены и цепочку кишок, разложенную на полу.
– А может, это всё же какие-нибудь сектанты? – Задумался Кнотте.
Он приволокся на место преступления только через несколько часов после меня, поскольку отсыпался после весёлой ночи. На рассвете я слышал, как он ввалился в корчму, что, впрочем, неудивительно, ибо его должны были слышать, наверное, все жители квартала. Теперь он стоял, тупо уставившись на останки девушки.
– Может, убивая, он приносит жертвы тёмным богам? Может, забирает... – Он с усилием прищёлкнул пальцами. – Точно, Морди, ты должен был выяснить, не забирает ли он какие-нибудь части тела. Так что там насчёт этого?
– Нет, мастер. Насколько я смог понять, ничего не пропало.
Он поморщился, поскольку мой ответ, видимо, не подходил к теории, только что возникшей в его голове.
– Ничего? Глаза? Сердце? Печень? Может, он отрезал и забрал конечности?
К сожалению, я проверил всё очень тщательно, что, поверьте, не было приятным занятием, учитывая состояние, в котором находились трупы.
– Нет, мастер, – повторил я. – Он лишь зверски убивает. Ничего больше.
– А кровь? – Оживился Кнотте. – Может, ему нужна их кровь?
– Не думаю, – вздохнул я. – Учитывая то, сколько её пролито.
– Ну да, ну да. – Он потёр губы указательным пальцем, явно недовольный. – А следы вокруг?
Я знал, что он имел в виду. Если бы девушки предназначались в жертву демону, мы должны были бы найти языческие или еретические символы, нарисованные на полу или стенах, может, какие-нибудь свечи, или статуэтки, или рисунки. Ну, что-нибудь. Между тем комнаты, в которых погибли девушки, выглядели обычнейшими на свете. А может, точнее будет сказать: выглядели бы обычнейшими на свете, если бы не обилие крови и изуродованные трупы. Кроме того, Кнотте был опытным инквизитором. Он мог быть пьяницей, обжорой и бабником, но он умел, как и все инквизиторы, чувствовать присутствие тёмных сил. Если бы в местах убийств применяли чёрную магию, это точно не ускользнуло бы от его внимания.
– Плохо, – подытожил Кнотте и потёр ладонью заросшее и не выспавшееся лицо. – Очень плохо. Эта сука будет в ярости.
Я догадался, что он говорит таким образом о нашей работодательнице, маркграфине фон Зауэр.
– Она же, наверное, не думала, что я найду... – я едва заметно запнулся, так как сначала хотел сказать «мы найдём» – ...этого убийцу на следующий день. Дело требует времени.
Мастер не прокомментировал мои слова, вместо этого он сделал шаг вперёд и наклонился над размозжённой головой девушки.
– Кто она?
Конечно, я уже успел выяснить имя и род занятий убитой. Но я знал, что Кнотте не понравится мой ответ.
– Екатерина Кассель, мастер. Одна из портних при дворе госпожи маркграфини.
– Иисус суровейший! – Вздохнул Кнотте. – То-то эта корова обрадуется.
– Молодая и, кажется, очень красивая, – добавил я. – Совсем как Лиза Хольц.
– Что ж он, не мог трахнуть девку как нормальный человек, – прорычал Кнотте. – Хотя бы и силой взять то, что хотел, и что мужской природе необходимо... А вместо этого столько проблем мне создал... Скотина!
В голосе мастера Альберта прозвучала такая обида, что мне с трудом удалось сдержать улыбку. Что ж, он, определённо, обладал кноттецентричным взглядом на мир, и всё рассматривал в категориях собственной выгоды или путающихся под ногами неудобств. Убийца и убитая были именно такими неудобствами. Если бы не они, он мог бы спокойно положить в карман сумму, которую выторговал у маркграфини, и вернуться в Кобленц. Он ещё какое-то время раздражённо пыхтел, пока, наконец, не обратил на меня взгляд налитых кровью глаз.
– А ты тут что до сих пор делаешь, Морди?
– Жду приказаний, мастер Альберт, – поспешно ответил я.
– Приказаний, – повторил он таким тоном, будто это было весьма неприличное слово, которое следует произносить с соответствующим отвращением. – А когда ты идёшь в сортир, я тоже должен тебе приказывать, как снимать портки?
Я молча помотал головой.
– Расспроси соседей, не видели ли чего или не слышали. Расспроси о ней. С кем жила, есть ли у неё семья, муж, жених, или кто-то её, гвозди и тернии, трахал, и если да, то кто?! Одна нога здесь, другая там, Морди! – Он вперил в меня недобрый взгляд. – Очень ты меня сегодня разочаровал, парень.
В который раз мне захотелось врезать кулаком по этой опухшей недовольной роже. Выражая этим поступком как моё эстетическое отвращение к состоянию, до которого дошёл мастер Альберт, так и чисто личную ненависть, которую вызывали его необоснованные обвинения. Тем более что я уже озаботился провести расследование среди соседей. О чём и сообщил Кнотте. Конечно, о расследовании, а не о желании расправиться с ним самим.
– Ну да, никто ничего не видел и ничего не слышал, как обычно, – буркнул он. – А что это вообще за дыра? – Добавил он, имея в виду помещение, в котором нашли девушку.