Я из Одессы! Здрасьте!
Шрифт:
Второй художник был ещё более пьяным. Его допрос тоже не прояснил ситуации. Он тоже, как и его товарищ, запел. Правда, его репертуар был более классическим. После первого же вопроса судьи он затянул песню: «Сильва, ты меня не любишь, Сильва, ты меня погубишь», — и перешёл на канкан.
— Прекратите этот балаган! — взорвался судья. — Вы не в ресторане, а в суде! Я не понимаю, что тут происходит. Какой-то цирк!
— Вы же судья, — язвительно заметил прокурор.
— А вы прокурор, — парировал реплику судья, — это вами вызванные свидетели.
Несмотря на явно провалившееся по всем пунктам обвинение, прокурор с ассенизаторским задором просил суд дать Смольному 10, а мне 8 лет усиленного режима. Это так подействовало на Смольного, что он потерял самообладание
Чтобы как-то разрядить обстановку, я обратился к своему другу, сидевшему в зале, и громко сказал: «Лева! Скажи всем моим друзьям, чтобы мне купили арфу». Лева, ничего не понимая, поднял брови: «Зачем тебе арфа?» — «Как ты не понимаешь? За восемь лет лагерей я выучусь и выйду арфистом». Адвокаты расхохотались, судья улыбнулся, все успокоились. Через два дня я, как и остальные, должен был произнести своё последнее слово.
Мой адвокат Швейский Владимир Яковлевич записал его на магнитофон, но я не рискнул вывозить на Запад магнитофонную ленту и рукописи. Поэтому, хотя я говорил ров но один час, многое забыто, и я передаю все в сокращённом виде.
МОЁ ПОСЛЕДНЕЕ СЛОВО
«Граждане судьи!
Гражданин прокурор в своей заключительной речи запросил Смольному десять и мне восемь лет усиленного режима. Мне не ясна бурная реакция Смольного. Как я понимаю, усиленный режим — это усиленное питание, усиленное медобслуживание, усиленные прогулки и т.д. По-моему, это очень неплохо. Поэтому я хочу воспользоваться случаем и лично выразить признательность гражданину прокурору. Смольный во время процесса говорил, что тюрьма — это его университеты. Смольный сел в тюрьму со средним образованием, а выйдет с высшим. Лично я прекрасно понимаю гражданина прокурора. Мужественно отказавшись от ряда обвинений по некоторым эпизодам ввиду их абсурдности, он не мог отказаться от остальной части (обвинения) под давлением старшего следователя областной прокуратуры Терещенко и заместителя главного прокурора области Мусатова. Поэтому хоть он хорошо знает, что в моём деле нет состава преступления, он был вынужден запросить мне восемь лет. Но, повторяю, я уверен, что это не его слова, а Терещенко. Как мне объяснил старший следователь Терещенко, я не подследственный, а осуждённый. А вот те, кто пока ходит по улицам, — вот они подследственные. Я не сомневаюсь, что его конечная цель — всех посадить в тюрьму, так, чтобы на воле остался он один с самогонным аппаратом.
Обвиняемый Стояновский говорил, что Терещенко плохо к нему относится по причине его еврейской национальности.
Я не согласен со Стояновским. Суду известно, что Терещенко собирался посадить Зыкину, Магомаева, Сличенко и Крамарова. Другими словами, русскую, азербайджанца, цыгана и еврея. Разве это не характеризует его как интернационалиста! Кстати говоря, следственные органы действительно отнеслись несправедливо к Стояновскому: человек двадцать пять лет работал в ОБХСС, продал всех своих самых близких друзей… Двадцать пять лет — это юбилейная дата. Надо орден давать, а друзья по органам сажают его в тюрьму, попросив предварительно оговорить обвиняемого Ныркова в получении взятки, что Стояновский, естественно, охотно сделал. Ну, хорошо, Стояновский по их просьбе сказал, что дал взятку Ныркову, которую, как он признался в суде, не давал, и сидит за дачу взятки. Бог с ним, пусть сидит. Но Нырков, разумеется не брал взятку, которую ему никто не давал. За что же сидит он?!
Переходя к моему делу, мне прежде всего хочется сказать, что, по моему мнению, основной мыслью следствия было: «А вдруг пройдёт?»
Что касается свидетелей, помимо отсутствия логики, использования незаконных методов ведения следствия,
Не менее колоритной фигурой был рабочий сцены — пьяный глухонемой из Норильска, у которого во время свидетельских показаний заплетались пальцы.
Лично мне суд понравился. Он был необычным и весёлым. Несмотря на фальшивый сценарий, созданный тамбовской областной прокуратурой совместно с московским ОБХСС, персонажи были колоритными, хорошо выписанными. Только жаль, что главные отрицательные действующие лица были вне игры. Но благодаря этому процессу зрители их теперь хорошо знают.
Теперь перейдём к единственному оставшемуся эпизоду, в котором я обвиняюсь. В тысяча девятьсот шестьдесят девятом году Тамбовская областная филармония находилась в критическом финансовом положении. Директор филармонии не видел выхода. По существующим нелепым приказам Министерства культуры СССР, если директор филармонии делает один шаг в сторону организации концерта — это два шага в сторону тюрьмы.
Если даже поверить следствию, что я получил больше денег, чем мне было положено, то в этом случае была бы переплата, а не хищение. В переплате же может быть виноватым только должностное лицо, каковым артист не является. Это азбука. А у старшего следователя Терещенко Ивана Игнатьевича высшее юридическое образование. Да, иногда лучше иметь среднее соображение, чем высшее образование.
То, в чём меня обвиняют, относится к разряду юмористики, или «нарочно не придумаешь». Следователь Терещенко на следствии доказывал мне, что наши представления на стадионах были обыкновенными смешанными концертами и не могли считаться театрализованными представлениями. Следовательно, я не имел права получать деньги от филармонии как режиссёр и автор.
Последний раз Терещенко был на представлении девятого января тысяча девятьсот пятого года у попа Гапона, когда тот устроил театрализованное представление как автор и режиссёр. Во время следствия я пытался разъяснить
Терещенко разницу между смешанными концертами и театрализованными, но это было равносильно разговору с грудным ребёнком о расщеплении атома. Когда ему говоришь о первом и втором отделениях концерта, у Терещенко это ассоциируется с первым и вторым отделениями милиции. Разве в обыкновенных смешанных концертах принимают участие смешанный хор с оркестром, фрагменты из кинофильма, спортсмены, воинская часть, пионеры, само деятельность и специально написанные артистам приветствия?
Многие свидетели в ходе судебного разбирательства подтвердили наличие всех этих компонент в наших спектаклях. За давностью лет не всех свидетелей можно было допросить. Но я говорил на допросах следствию, что почти все пионеры, которые принимали участие в наших представлениях, сидят в тамбовской тюрьме. Их-то можно было допросить?!
По мнению следствия, учитывая, что спектакль был не театрализованным представлением, а обыкновенным смешанным концертом, я получил деньги как режиссёр и автор сценария незаконно. В чём заключается юмор? Я, учитывая финансовые затруднения тамбовской филармонии, отказался получить деньги как автор и режиссёр. Если человек ничего не получил, как же он мог похитить?!! Это, конечно, смешно. Но именно за это меня посадили по статье девяносто три «прим» (хищение в особо крупных размерах) — эта статья от восьми лет до расстрела.