Я – Король Баварии ((Бедный, Бедный Людвиг))
Шрифт:
Глава вторая
Несколько слов о технике в экстремальных условиях
Подмосковье
Время уже не имеет значения
Пока Мишу утащили на медицинский осмотр (необходимо было знать, сколько времени врачи могут дать на подготовку), Марк Соломонович Гольдштейн спустился в аппаратную — сердце комплекса общения с квантовым суперкомпьютером, сочетавшем в себе зачатки искусственного интеллекта и вычислительной машины. Сейчас Эфемер (так нарекли СВУ местные острословы, но этот термин пришелся как-то ко двору) пахал на полную мощность.
К сожалению, его нежное устройство оказалось практически сверхуязвимо
Сейчас академика и научного руководителя проекта «Ковчег» интересовали расчеты энергетических затрат на переход матрицы сознания человека в узловую точку материнской реальности. И варианты, каким образом получится эту нагрузку обеспечить. Увы, расчеты не радовали ученого: получалось, что пиковая одномоментная мощность приблизительно равна была бы реактору Чернобыльской АЭС, когда он пошёл в совершеннейший разнос. Но ничего подобного сейчас в распоряжении выживших россиян не было. В Подмосковном кластере точно.
Оставался единственный вариант. И он не слишком-то нравился академику. Для одного из экспериментов «Вектора» использовали атомный реактор, списанный с подводной лодки, законсервированный после закрытия проекта. Но даже его мощности на пике, когда ядро установки идет в расплав, оказалось недостаточно. Это же касалось реактора РИК-091, созданного для экспериментального космического корабля, который так и не был собран на орбите — помешала начавшаяся война. Но сам РИК (Реактор Иванова-Кочаряна, проект 1991 года[1]) тоже до потребного не дотягивал. А вот если их синхронно разогнать до аварийного состояния, то получалось выйти на потребную мощность. Вот только делать это придется в ручном режиме. И кому это доверить?
И вот тут Марк криво про себя усмехнулся. Доверить столь ответственную процедуру какому-то неизвестному оператору? Фигушки! Только он сам… иначе не простит себе провала, если тот случится. Впрочем, гибель оператора предсказана с вероятностью в сто процентов, так что ни провала, ни тем более, успеха, на себе товарищ Гольдштейн уже не ощутит. Как ни странно, но подумав о себе в третьем лице, Марк Соломонович почувствовал себя несколько проще. Вот только на кого переложить тот круг вопросов, которые он решал в «Ковчеге»? По организационным вопросам — Габиани, по научным придется оставлять тандем из старого опытного Кормильцева и молодого академика Качуры (тот получил свой титул, когда был на два года старше самого Марка, самого молодого академика в русской науке). Ну а с военными все останется без изменений. Этого вообще не его парафия. У них свои вертикали и горизонтали управления.
Появился Кочетов — принес заключение медиков. У них неделя, потом наступит резкое ухудшение, и Миша окажется не у дел. Очень плохо. Марк поднялся к себе, где его уже ждал Стрельнин. Генерал-майор, как же, только не армейский, а эфэсбэшный. Только тут он носит такую форму по вынужденным обстоятельствам — попал под осадки, пришлось переодеться, а родного мундира в запасниках базы не нашлось. Но именно он отвечает за безопасность проекта «Ковчег».
— Марк, плохие новости. По самым оптимистическим подсчетам у нас не больше пяти дней. На всё про всё… На базы НАТО в Румынии и Финляндии подтягивают силы. И их беспилотники-разведчики сейчас прорываются вглубь территории, хотят вскрыть остатки системы ПВО.
— Пять дней — это гарантия? — подробности военные Гольдштейна интересовали мало. А вот то, что касаемо последнего шанса — очень даже.
— Гарантия — три дня. Четыре — оптимистический прогноз, пять — весьма оптимистический. — Генерал достал пачку сигарет, передал одну для собеседника,
— Это не все плохие новости. Объект Укрытие-8 был атакован ДРГ (диверсионно-разведывательной группой) противника. Связи с ними нет. Там что-то плохое взорвали. Первый там находился. Что с ним — неизвестно.
Несмотря на то, что нынешний оказался намного слабее предыдущего и из-за неумения держать язык за зубами всё это и началось, Марк Соломонович почувствовал некоторую горечь и боль. Президент был неплохим человеком и старался улучшить жизнь россиян. При нём у страны появилась Цель, мечта, если хотите. Выйти в космос и занять лидирующие позиции в освоении ресурсов Солнечной системы. Ага! Так нам и дали! По рукам и голове!
— Алик (тет-а-тет они с генералом общались по имени, все-таки знали друг друга полтора десятка лет), скажи, надо будет доставить компактный реактор РИК вот отсюда — от склада хранения… вот сюда — на законсервированную базу.
Марк Соломонович развернул перед генералом экран ноутбука, на котором был выведен предполагаемый маршрут.
— Марк, ничем тебя обрадовать не могу. Тут два языка радиационных. Это раз. Вот тут — зона, которая контролируется парой спутников, которые мы с орбиты не смогли свалить. И никак не проскочишь. Значит, нас противник обязательно заметит — без серьезной охраны такой груз перемещать нельзя. И это его очень уж заинтересует… и он по нам оперативно так е…нёт. Сколько тебе надо времени, чтобы аппаратуру установить?
— Расконсервировать базу, установить аппаратуру, протестировать, прогнать через модель ИИ, скорректировать настройки, минимум, четыре дня… Алик! Мне нужно шесть дней! Обязательно шесть спокойных дней! Придумай что-то! У тебя же не голова, а Дом Советов!
— Ага! С Верховной Радой и Курултаем в придачу. А что тут думать? Срочно надо с Германом переговорить. Единственный наш шанс — это распрощаться со Скандинавией. Гера имеет полномочия решить этот вопрос, если Первый на связь не выйдет.
Именно близость к Начальнику Оперативного штаба армии РФ, который сейчас и возглавлял все вооруженные силы страны, сделала Алексея Георгиевича Кочетова незаменимым человеком в их импровизированном «Ковчеге». Пока генерал сдымил решать вопрос с финиками и им подобным потомкам викингов и негритосов (ох и перемешались они там, в Скандинавии, ага, смуглолицый и кудрявоволосый викинг-брунет теперича в трэнде) Марк навестил центр подготовки, где спящему Мише Корчмареву в матрицу впихивали необходимые знания. По хорошему счету, на такую подготовку нужно было бы месяц, как минимум, но что есть, то есть… Главное — не стереть те критически важные технологии, которыми сам доктор обладал. А то некрасиво получится, если мы ему политические расклады в голову положим, а технологию определения групп крови сотрем! Так три трехчасовых сеанса в сутки с питанием и сном в перерывах — это обязательная и максимально возможная нагрузка. И хотелось бы больше информации вложить — но это предел усвоения. Тем более, что в подсознание еще надо кое-что упаковать! Проверив ход работ вернулся в свои «покои». Совмещенный объект типа «спальня-кабинет», в качестве разделителя — шторка. Опять забыл пожрать, о чем напомнил взбунтовавшийся желудок, которому паршивый кофе, который тут готовили, уже осточертел. А сколько можно один только кофей употреблять! Дай тушенки, хозяин!!! Вынужденный прислушиваться к потребностям тела, Марк Соломонович заказал обед (хотя по внутреннему расписанию было время завтрака). Через четверть часа на его столе оказался суп из пакетика, быстрого приготовления лапша с тушенкой и стакан компота (привет от завтрака), которому академик особенно обрадовался. Грузинский чай, который тут оказался в закромах (то ли по дешевизне, то ли по воле соблазненных откатами снабженцев) его не привлекал еще больше, чем паршивого качества кофе.