Я - Кукла. Сборник повестей
Шрифт:
— Господи, и зачем вас навязали нам. Вам нужны не терапевты, а специализированные в этой области врачи. У меня такое предчувствие, что это все добром не кончиться. У вас назревает кризис. Я не могу предсказать его последствия, но охрану около ваших дверей попрошу наше начальство, поставить.
— В чем дело Ангелина Федоровна?
— Я обнаружила в вашей крови редкое перемещение вялых палочек с крючком на конце.
— Значит начинается.
— Может также сделаем ледяную ванну?
— Это уже не поможет. Проклятая бактерия, после такого шока, адаптировалась в крови и теперь ей холод наверняка
— Я тогда не знаю что делать.
— Будем ждать.
Ждать пришлось не долго. Однажды я почувствовал зуд на животе. Под старым пятном началась чесотка. Пятно потеряло жесткость и стало мягким и рыхлым.
Ангелина Федоровна в ужасе убежала из палаты.
Начали чесаться и размягчаться другие пятна.
Они забыли мне передать пищу и я вынужден открыть дверь. Охранник увидев меня стал орать и бросился бежать. Паника охватила коридор и все палаты. Больные и здоровые, врачи и сестры все неслись к лестнице. Когда коридор опустел, охранник стал кричать у лестницы, что будет стрелять. Я запустил в него стулом и его сдуло со ступенек ветром. Шум и грохот стоял в здании невероятный, кричали неходячие больные, где-то внизу орали здоровые, потом по дому пронесся гул и стало более-менее тихо, только выкрики оставшихся в палатах больных, тревожили тишину коридоров.
Мне очень хотелось есть
В столовой и кухне пусто, только шипят на плите кастрюли. Я вытащил мясо, хлеб и, подойдя к окну, начал есть. На площадке перед больницей никого не было. Пожалуй, может тоже смыться. Я спустился вниз и только приоткрыл парадную дверь, как увидел у ворот больницы милицию. Кто-то выкрикнул: «Вот он». Автоматная очередь, развалила стекла двери. Я отскочил и побежал к черному ходу, но там дверь была на амбарном замке. Тогда по этой же лестнице я спустился в подвал и здесь мне повезло. Узкие подвальные окна были разворочены или разбиты. Еле-еле протащил свое туловище через эту щель и попал в кусты. Мешал бежать халат. Я его скинул и в рубашке и нелепых синих штанах, перескочил внешнюю ограду больницы.
Напротив ограды стоял старый, страшный трехэтажный дом. Я вбежал в парадную и по лестнице пронесся на последний этаж. Через лестничное окно, здание больницы было как на ладони. Напротив дома остановились три грузовых машины, набитые милицией. Выскочившие милиционеры, окружили ограду больницы. Минут двадцать никто не переходил ограду и вдруг, четыре милиционера, открыв калитку побежали к зданию. Они кинули, что-то в окна первого этажа и бросились бежать обратно. Через 5 минут из окон повалил дым и кое-где мелькнули отблески пламени. Через 10 минут после этого, подъехали пожарные машины, но милиция не допустила их до пожара. Здание разгоралось, осветив все окружающие дома. Вдруг, даже через стекла лестницы, мне послышались крики, раздающиеся в горевшем здании, это неходячие больные стали жертвами чудовищной «стерилизации».
— Эй, милок, что это?
Возле меня стояла старушка.
— Больница горит бабушка.
— А ты тоже оттуда?
— Да.
— Бедненький. Чего на лестнице толчешься? Пойдем ко мне.
Бабушкина квартира также не ухожена, как и дом. Стены грязные, все разбросано, в углах полно пустых бутылок, мусора и грязи.
— На, оденься, здесь есть старая ковбойка сына. Куда же ты теперь? В
— Я уже был готов к выписке.
— Ага, здоров значит.
С ее словами, чесотка на животе как бы проснулась.
— Здоров бабушка. Пойду теперь домой. Только штанов у тебя нет каких-нибудь? Все мое там сгорело.
— Найду тебе чего-нибудь.
Бабка по ковырялась в хламе и вытащила грязные, мятые брюки.
— Может подойдут?
Я скинул больничные и одел предложенные брюки.
— Все в порядке. Спасибо тебе, бабуля. Я, пожалуй, пойду, а то меня дома ждут.
— Иди, иди милок. Христос с тобой.
— Сережа, открой. Это я.
— Толька, живой, чертяка. Вот не ожидал. Мы тут целую компанию в твою защиту развернули, а тебя уже выходит выпустили. Испугались сволочи.
— Сережа, больницу сожгли. Я бежал.
— Да, что ты говоришь?
— Сережа, я заболел пневмонией. Ты не можешь вызвать Валю? Она уже меня лечила и знает что к чему.
— Конечно Толя. У нее в общежитии телефон не работает. Я сбегаю.
Валя появилась через час.
— Толя, что случилось?
— Она вернулась Валя.
— Господи.
Валя опустилась на стул.
— Что же делать, Толя?
— У меня все тело горит и чешется. Температура подскакивает и падает. Я на грани фола. Но первые сутки выдержал и не умер. Поэтому есть надежда, что может выдержу. Врача мне нельзя, только тебе могу довериться.
— Ты только скажи, что нужно, я все сделаю.
— Нужны холодные компрессы. Холодильник открой на полную, чтобы лед был. Нужны мокрые простыни и вера, что не заразишься и не заболеешь.
— Хорошо Толя, я так и сделаю.
В дверь ввалился Сережка.
— Валя, ну что?
— Сережа, ты поживи где-нибудь в другом месте. Толя очень болен. Я за ним поухаживаю.
— Ничего себе. Ладно, через неделю я приду, учти. Дай захвачу бритву и нужные вещички.
Сережка ушел.
— Ну, что ж начнем бороться, так Толя?
Три дня меня колотило. Температура металась, то туда, то сюда. Боль и чесотка изводили тело.
Утром я проснулся и почувствовал себя прекрасно. Боли нет, температура была нормальной. Я отвернул рубаху и посмотрел на живот. Большие темнокоричневые пятна накиданы по всему телу. Они мягкие и не чешутся.
В трех метрах на раскладушке спит Валя.
— Валя… Валя…
— А…
— Валя, кажется пронесло.
Она вскочила.
— Неужели правда?
— Правда. Если мое предположение верно, то организм выкинул все микробы в ранее пораженные места и они теперь как бородавки останутся на всю жизнь на мне.
— Господи, пусть хоть будет так.
— Но нужно проверить так ли это? Возьми у меня кровь. Нужно все посмотреть.
Вали не было два часа и когда она пришла по ее лицу я понял, что был прав.
— Толя, ни-че-го. Ничего нет. Ты здоров.
Она подскочила ко мне и обняла меня.
— Да, Толя, в киоске продавали газету. Пока я ждала результаты анализа, прочла ее. Там есть одна заметка. Вот, прочти.
— «С глубоким прискорбием сообщаем читателям о трагической смерти во время пожара больницы, известного биолога Анатолия Петровича Борисова. А.П.Борисов неоднократно выступал и боролся против разработок современного бактериологического оружия…» Теперь я никто, Валя.