Я - Кукла. Сборник повестей
Шрифт:
— Поехали, у меня фольсваген. Подружка сейчас заступила на дежурство и оставила мне свои ключи от комнаты, — и она мотнула связкой ключей на пальце. — Понимаешь, я не здешняя, у меня своей квартиры нет.
— Где ж твоя квартира, если это не секрет.
— В Белграде. Я родилась там. Там мои родители. И там моя квартира и, причем, отдельная.
— А сюда, добровольно?
— Нет, — она засмеялась. — Я на последнем курсе мединститута. Меня сюда послали.
Я с трудом втиснулся в маленькую машинку и мы тронулись по разбитой войной улице. Мила привезла меня в крохотную квартирку, где я боялся сделать лишний шаг, чтобы
— Ну скоро ты там. Я уже все приготовила, — раздался голос Милы.
Я сорвал полотенце с крючка, обмотал им бедра и вышел из ванны.
— Вот это да, — она с восхищением провела ладонью по моей груди.
Я протянул руки и положил их ей на плечи.
— Не сейчас, — Она мотнула головой. — Мы поедим, я тоже помоюсь и весь вечер будет наш.
Через день я вернулся на фронт. В штабном домике отдал лейтенанту свою увольнительную и спросил: «Какие новости?»
— У тебя в отделении опять потери. Убит Казначей.
— Как?
— Снайпер. Сидит, собака, на нейтралке. День, гад, отдыхал, а ночью поменял позицию. Сегодня утром, Казначей через орешник пробирался к окопам, его и прихватил.
— У меня просьба, лейтенант. Отпустите меня на его поиск. Мне очень нужно его взять живым.
— Хорошо. Скажи когда начнешь. Я всех предупрежу, а начальство возьму на себя. Да вот еще, ходят слухи, что нас перебрасывают на другой участок. Поторопись. Твои ребята пока все там же, в коттедже.
— Я бы хотел начать сегодня после обеда, лейтенант.
Он кивнул головой.
— Я взводным скажу, пушкарям тоже дам наказ. Ну иди. Успеха тебе, — и я вышел.
В коттедже мы с ребятами устроили небольшой «мальчишник», с двумя бутылками бренди, которые я привез из города, но я в этот день не пил.
Взводный встретил нас с руганью. Он ругал всех: и командиров, и погоду, и, что не вовремя начинаем операцию, и, особенно, снайпера на его участке. Погода установилась. Появилось солнце и земля немного подсохла. Я уселся у стереотрубы и стал внимательно изучать участок. Противник был в метрах четыреста, на холмах. Перед нами была низина, где вдоль фронта растянулась груда камней. В ней-то, наверно, и сидел снайпер. Я спросил наблюдателя, где, примерно, стрелял снайпер.
— А черт его знает где, — ответил тот. — По местности, он должен быть у того разбитого дерева, там чуть- чуть земля повыше и обзор сразу на наши окопы и что за ними охватывает.
— А пробовали его на каску поймать?
— Пробовали. И на каску, и на куклу. Опытный черт. Зря стрелять не будет, только наверняка. Когда вашего стрелял, листья у камней подпрыгнули, а вот где дырка, ее никто не видел.
— Мины кидали?
— Кидали. Толку то нет. Камни. Нужно точно загнать между камней, кабы знали куда, да каким путем.
— Сержант, — вдруг раздался голос Крафта — Я здесь все на пузе исползал, еще до этого случая. Там в низине канава, за грядой камней. Тянется она вдоль линии окопов. Канава глубокая. Да вы сами там с нами, один раз были, помните, офицерика ихнего тащили.
— Взводный, — крикнул я ворчуну, — сейчас я пойду туда один. По сигналу, не пожалей несколько
Первая мина с шорохом ушла вверх. Когда раздался взрыв, я выпрыгнул из окопа и понесся к груде камней, маячивших передо мной. Я мчался по местности, но левее, где- то в метрах пятидесяти от разрыва мины. Ожили пулеметы и автоматы противника. Вой и грохот войны вступил в свои права. Я упал на землю у камней вовремя. Рой смертельных шмелей загудел над головой. По всему фронту наступил бедлам. Ужом втискиваю свое громадное тело в камни. Крошки от камней фонтанчиками сыплются на меня. Но вот камни стали пореже и, наконец, между камнями мелькнула грязная, ржавая вода. Еще рывок и я плюхаюсь в эту жуткую воду. Холодная вода проникла под рубашку, а лицо и руки ощутили вязкий и липкий ил. Ползу по канаве вправо, окунаясь с головой, чтобы не светится перед противником. Время ползет медленно. Дерева еще не видно. Когда вытаскиваешь голову из жижи, то после протирки глаз, замечаешь мелкий дождь осколков камней и черт знает чего на поверхности воды. Но вот и дерево. Выволакиваю свое тело из канавы и впихиваю за ближайший камень.
После того, как я огляделся, замечаю груду вывороченной земли у ближайшего камня. Отстегиваю гранату Крафта без запала и бросаю за вывороченный вал земли. Вслед за гранатой, прыгаю туда же. У стены ямы, с ужасом глядя на вертящуюся у ног гранату сидела женщина. Бью рукой по ее голове- она валится на дно ямы и я обшариваю одежду. За ремнем заткнут Стечкин, на ремне две лимонки и финка в чехле. В узкой щели между камнями лежит снайперская винтовка, здесь же подсумок с патронами и, завернутый в чехол, прибор ночного видения. На стенке ямы лежит теплая куртка и я, чтоб согреться, набрасываю ее на себя. Хватаю женщину за пояс и подтягиваю к своему лицу.
— Здравствуй, Герда.
Она открыла глаза и я вижу ее мутные зрачки, в которых ужас и слезы от боли. Она еле шевелит губами, но грохот фронта не позволяет мне услышать ее. Сажусь на корточки напротив и упираюсь своими коленями в ее. Чувствую, как тело Герды колотит дрожь. Мы молчим. Взгляд ее проясняется и она пристально изучает меня, потом подымает руку и ощупывает место удара. Фронт начинает стихать.
— В первый раз, когда мы встретились, — с трудом заговорила она, — ты хотел дать мне по морде, во второй раз ты двинул по морде моей подруге, хотя, мне кажется, удар предназначался мне и, вот в третий раз, ты все же добрался до моей головы.
— В первый раз, ты стреляла, но не убивала, во второй раз, ты не стреляла, но убивала, а третий раз, ты стреляла и убивала. Это мой ответ на твою присказку.
— Ты не прав, я все время убивала. Я не умею жить, стирать, готовить, воспитывать детей, но убивать умею.
— Да, — сказал я. — С сегодняшнего дня этот кошмар для тебя кончился.
— Что ты со мной будешь делать?
— Как стемнеет, пойдем к нашим.
— Я не пойду, лучше убей.
— Не пойдешь? Я изуродую тебя и заставлю идти. Ты знаешь, это я могу.