Я люблю дождь

Такахаси Ёко

Глядя на меня, он изящно перебирает веслами.

– Почему бы тебе не раздеться?

– Не хочу плавать.

На нем та же одежда, в которой он бродил со мной по торговой улочке, – майка с отпечатанным на ней флагом какого-то иностранного государства и закатанные до колен брюки из тонкой хлопковой ткани. Но почему у него такой хмурый вид, столь не вяжущийся с этим солнцем? Впрочем, он изо всех сил настраивается на мою волну.

Я не без вызова взбиваю воду рукой. Поднимаются брызги. Он обеими руками закрывает лицо.

Возможно,

он не умеет плавать. Нет, просто не хочет раздеваться.

На воде перед нами покачиваются ослепительные в своей наготе обнаженные тела.

Он смотрит на меня с сомнением и говорит:

– Если ты опалишь кожу, вечером не сможешь пошевелиться.

– Не волнуйся. Вот подплывем к той скале – и я нырну в воду. Если время от времени смачивать кожу водой, она не обгорит.

Я люблю звуки в воде. Когда, затаив дыхание, бросаешься в воду, уши сначала пронзает какой-то металлический звук. Но стоит нырнуть поглубже, как давление на ушные стенки доходит до предела, и кажется, что ты балансируешь на грани жизни и смерти.

Тогда выпускаешь из ушей воздух и в тот же миг снова испытываешь нестерпимую радость.

Делается это так: одной рукой зажимаешь нос, рот закрыт, скопившийся в горле воздух выталкиваешь через уши.

Небольшое усилие – и в ту же минуту вместе со звуком, напоминающим хлопок, выходит воздух. И тогда боль в ушах проходит, и ты как бы растворяешься в голубой воде.

Вода с беспредельной нежностью обволакивает тело. Каждый волосок на коже пританцовывает. Мелкие пузырики воздуха пробегают по коже. Провожу по телу рукой. Искрящаяся пена разлетается во все стороны.

Совершенно освоившись в воде, можно потихоньку перевернуться на спину. Руки и ноги движутся в воде свободно, точно водоросли. Подобно рыбе, делаю на дне мертвую петлю. Из легких выходит последний воздух, и я опускаюсь на песок.

Приятно, когда спина касается песка. Его поверхность гладкая, прохладная.

Смотрю вверх. Там, на поверхности воды, покачиваются солнечные лучи. Этот расплывчатый пучок света, подрагивая, скользит по воде – туда-сюда.

Водоворот лучей проникает в воду и постепенно доходит до меня.

Протянув к нему руку, резко взмахиваешь ею – и тогда с каким-то странным звуком: «фокон-фокон» – возникают самые разнообразные пузыри, крупные и мелкие.

Они цепляются ко мне и вскоре, вырастая и вытягиваясь, взвиваются ввысь. Смотрю им вслед, и такое чувство, будто Погружаюсь в сон.

Там, наверху, он, наверное, со скучающим видом перебирает веслами. Растворившись в воде, их всплески доходят до меня уже каким-то невыразительным хлюпаньем.

Пока я вот так резвлюсь в воде, он сидит в лодке и, наверное, от нечего делать курит.

Когда из этого подводного мира смотришь вверх, почему-то люди на берегу представляются какими-то гротескными существами с возмущенно поднятыми плечами.

Милый,

ты, наверное, не знаешь: вода – это сон. Этот мир – сон. Иначе разве могли бы безрукие и безногие рыбы вести здесь свою утонченную жизнь?

Ты, сражающийся на земле. Я хочу, чтобы после смерти ты стал водой. Здесь спокойно и тихо.

Да, ты будешь тихо жить здесь, под сенью скалы. А я время от времени буду к тебе приходить.

Ты будешь открывать рот и проглатывать принесенный мною корм.

Когда-то мы с тобой ходили в океанарий. Глядя на темный аквариум с глубоководными рыбами, ты рассмеялся: какие у этих рыб веселые глаза.

У рыб детская душа. Чем глубже погружаешься в воду, тем более похожим на ребенка становишься.

Всякий раз, ныряя в воду, я молодею. Прямо пропорционально глубине, на которую опускаюсь.

В самом деле. С каждым новым движением вода привносит в мой дух все больше и больше детского. Голова постепенно освобождается от мыслей.

Интересно, какой мир я увидела бы, нырнув на сто метров?

Быть может, то, что видела, еще не родившись, когда находилась в материнском чреве?

Да, тебе тоже следовало бы когда-нибудь нырнуть глубоко-глубоко и почувствовать себя в материнском чреве.

Тогда тебе уже ничто не будет страшно.

Позабыв о времени, я недвижно лежу в воде.

В совершенно стихшей воде раздается какой-то гул. Как будто прокатилась волна. Меня подхватывает течение.

Даже теряя равновесие, я отчаянно стараюсь удержаться на месте, виднеющееся же вверху дно лодки перемещается, переставая быть для меня надежным ориентиром.

Надо же, здесь, под водой, куда спокойнее, чем там, думаю я, и в тот же миг у меня неожиданно сводит тело. Видно, я слишком долго задерживала дыхание. Мне страшно.

Что есть мочи отталкиваюсь от дна. Вода с невероятной быстротой выталкивает меня. Только что не говорит: прочь отсюда!

Я вверяю себя воде. Снова вскипает пена. А я продолжаю тихо молить бога о том, чтобы выплыть.

Сегодня по пути домой я купила маленький подвесной колокольчик. «Зачем тебе это?» – рассмеялся было он, но я настояла на своем, и теперь колокольчик висит под карнизом крыши и мелодично позванивает.

Подставляя ветру обгоревшую кожу, рассеянно гляжу в окно.

– Поешь чего-нибудь? – доносится из глубины дома его голос. Когда он так спрашивает, можно не сомневаться, что он уже занят делом.

– Все-то ты умеешь! – кричу ему в кухню. – Вообще-то сегодня и я могла бы приготовить еду.

– Ладно, тебе не нужно ничего делать. Сиди спокойно. Ну вот и готово.

Он появляется, величественно держа в руках тарелки. Приготовив какое-нибудь блюдо, даже самое нехитрое, он с гордостью ставит его передо мной, как изысканнейшее лакомство на свете. Даже если это просто лапша из пакетиков или яичница-глазунья.