Я люблю, и мне некогда! Истории из семейного архива

Ценципер Юрий

Эти лекции, интересные задания, парадоксальные решения – вспоминаю это время как “абсолютный кайф”.

Работая в СКБ, я все равно основное время проводил на МЭЛЗе. В середине 90-х, под влиянием времени и ряда начальствующих жлобов, вместе со всем заводом тихо скончалась моя лаборатория в ОКБ на МЭЛЗе.

В 1997 году я пошел в школу преподавать мировую художественную культуру. Отец был этому рад и только сказал: “У тебя не будет проблем с учениками, а будут только с учителями. И не ходи в наш район – здесь слишком хорошо помнят меня и маму”.

В школе неожиданно для себя проработал не год, как предполагал, а десять. На прощание получил от учеников вот такое послание:

“Вы очень-очень прикольный учитель, хотя мы иногда и опаздываем на Ваши уроки. Они все равно были веселыми и радостными, мы узнавали много всего интересного. Спасибо Вам, мы Вас очень любим”.

А еще –

не такие серьезные занятия, но с официальной зарплатой:

– дворник (в 8–9 классах). Оформлен я (кстати, первая запись в трудовой книжке), а работает весь класс. Зарабатываем на поездки в Ленинград;

– инструктор и старший инструктор по туризму – работаю в каникулы на первых курсах института (1956–1957);

– комбайнер в совхозе на целине в Казахстане – 1958 год;

– макетчик в бригаде, работающей в Троице-Сергиевой лавре. Делаем выставку об учебе в лавре к Фестивалю молодежи и студентов 1957 года;

– старший вожатый в пионерлагере “Восток-2” – лето 1967 года.

И самая для меня дорогая справка – квитанция 1943 года о выдаче аванса в 62 рубля за работу в поле.

Дербышки. Через 40 лет

В 1984 году произошло событие, которое стало очень яркой вспышкой в жизни не только нашей семьи, – встреча школьников и учителей военной поры.

Мама пишет:

Все эти 40 лет постоянно, хоть и с большими перерывами, кто-то о ком-то слышал, кого-то поздравлял с праздником, кто-то о ком-то читал, кого-то вспоминал. Трудная жизнь, большая страна, заботы развели нас. Но что-то, очевидно, жило в нас такое, что не могло пройти мимо внимания судьбы.

Летом 1983 года читала статью о севастопольском художнике Г. Брусенцеве в “Неделе”, которую я случайно купила в Юрмале. Мое письмо к нему, и его мгновенный ответ. Затем обмен поздравительными открытками с Натальей Андреевной. И вдруг, как толчок в сердце, – встретиться, собраться! Найти всех! Прошло 40 лет со дня расставания. Как найти, как узнать наших милых, любимых дербышевцев, ставших бабушками и дедушками? Как они жили? Как живут? Убедиться в том, что они такие же хорошие, как были почти полвека назад. Первая мысль! Первая надежда! Первое письмо отправлено – и очень трудное ожидание.

Мы-то уже знаем, что мы хотим, а остальные?

И первый прекрасный ожидаемый ответ, и первый список фамилий и адресов от Натальи Андреевны. И началось…

Трудная и прекрасная это была работа… Десятки, а может и сотни, писем, телеграмм, запросов… Брали старые фотографии, вспоминали фамилии, имена, находили одного, через него другого, писали письма, получали ответы.

Например, чтобы разыскать Леню Портера, я познакомилась с еще пятью Портерами Леонидами, а нашелся он рядом, в Москве. Шла ежедневная переписка с Натальей Андреевной. Начались междугородние переговоры. Началась новая жизнь. Жизнь – полная прекрасных ожиданий, как в молодости.

Москва, Ленинград, Минск, Севастополь, Ялта, Казань. Каждый день почта приносит ответы – только “да”, только в Дербышках. Быстрее! А кроме того, Михаил Борисович ведет переписку с Казанью, со школой, с заводом. Нас ждут. Готовятся.

Поздний вечер 15 марта 1984 года. Мы с сыном Володей (Юра уже в Казани) идем длинным-длинным перроном в самый конец состава. Вагон. Темно. Люди. И вдруг крик: “Анна Львовна, это вы?”

Это прекрасно. Ради этого стоило работать учителем и жить. Жить с вами.

Мы это сделали!

А вот впечатления Натальи Андреевны Гурвич, учительницы физкультуры и руководителя знаменитого хореографического кружка:

Встретили нас, что называется, с распростертыми объятиями. Прибывали мы и группами, и индивидуально, в разное время, и всех встречали на вокзале и аэродроме с цветами. Всех разместили в гостинице.

Шестнадцатого марта мы отправились в школу. Нас встретил школьный звонок, и вереница учеников выстроилась от входных дверей по всему коридору, приветствуя нас, до самого актового зала. Комок подошел к горлу, слезы текли у всех, когда мы переступали порог нашей школы. Нам вручили юбилейные значки, специально сделанные на заводе для нашей встречи. Затем детский концерт, наши приветственные выступления, посещения классов. Дети приготовили нам подарки, сделанные их руками. А как они слушали наши рассказы о тех тяжелых годах, о той великой дружбе, которая сплотила нас в одну семью!

Очень взволнованным и ярким было выступление отца. Он называл десятки имен и фамилий учеников. Вспомнил поименно всех учителей той поры. По его предложению мы почтили память ребят и учителей,

кто погиб на войне!

Из воспоминаний Натальи Андреевны:

Мы посетили Музей славы завода. Автобусная экскурсия по “поселку” показала нам, как преобразился наш поселок. Мы ничего не узнавали. На месте бараков выросли восьмиэтажные дома, новый красавец Дворец культуры – вместо деревянного клуба. Новые улицы, новые названия. Это уже не отдаленный поселок в 28 км от Казани, а ее район – Советский.

Семнадцатого марта во Дворце культуры была встреча “От всей души” с теми, кто после войны остался в поселке, с работниками завода и теперешними учителями и учениками нашей школы. Снова узнавания, объятия и слезы радости.

Вечером товарищеский ужин в ресторане и нескончаемые ночные беседы и воспоминания в гостинице.

Учительница литературы и мамина подруга Ольга Владимировна Сытина вспоминает:

Ну и, конечно, ресторан, отдельный голубой зал с аляповатым золотом, с “космическим” потолком и татарской кухней. Покричали, повеселились, потанцевали. Как и не было 40 лет.

Вот такое письмо после возвращения в Ленинград написала нашим родителям Эди Строганова:

Весь груз прожитых лет сброшен; привычная колея, быт, работа, муж, дети, внуки, дом, радости и заботы – целая жизнь где-то далеко. Через два летных часа от Ленинграда до Казани, нет, даже в Ленинградском аэропорту, где произошла первая встреча, все куда-то отошло. А уже в Дербышках, в общежитии, где я встретила всех вас, было замечательное чувство невесомости. Я была – и меня не было; была та же девчонка, но которая теперь смогла оценить вас тогдашних.

Эти два ни с чем не сравнимых дня я буду помнить всю жизнь. За эти два дня была снова прожита наша жизнь в Дербышках, такая трудная и такая легкая, какая может быть только в юности.

После возвращения из Казани мама и Володя вместе с несколькими бывшими учениками школы, живущими в Москве, взялись за составление альманаха о тех годах со множеством воспоминаний, фотографий, документов.

Работа была трудоемкая, но радостная. Велась она в родительской квартире, и главную роль в ней играла мама. Володя оформил, собственноручно “издал” и переплел все шестьдесят комплектов этого двухтомника.

В начале 1986 года, после выхода альманаха, мама, Володя и Юра поехали в Ленинград, где они жили на квартире Лели Громовой и где очень тепло встретились с бывшими учениками из Дербышек – в том числе с теми, кто не сумел добраться до Казани. Там и были розданы двухтомники, а еще раньше часть книг была разослана по разным городам.

После отъезда из Ленинграда бурная и очень искренняя Лелька Громова неожиданно перешла с мамой на “ты”, начала звать ее по имени. Это очень нравилось маме.

Моя родная, Ася – Анна Львовна!

Не потому, что с праздником хочу поздравить! Душа волнуется за тебя, мое солнышко. Надеюсь, поправилась и уже дома воюешь со своими мужиками. А мужиков-то бог послал – ого! – каких! А бородатый – хорош! Больше сказать нечего, точка. Слов нет, да и не надо их – слов-то. Хорошо хоть поглядеть на других-то.

Юре огромное спасибо, вот уж любит подарки дарить! Мир в его очках лучше увидела. А надо ли? Зато по ночам Фолкнера или Цветаеву “воочию”… Танечка тоже при очках теперь… Право, молодец, огромное ему спасибо.

Он (Володя. – Ред.), безусловно, редкий человек – умный, терпимый, все и всех понимающий без слов. Какая радость иметь такого сына. Любим мы своих детей, а все же понимание детей – это большая редкость. Лучше не будем говорить о грустном.

Володе – от нее же:

Володечка! Мой золотой бородатый мальчик! Мое молчание – не причина для забвения. Всегда помню, люблю, даже более того. Звонить “средствов” нет. Везде “крен” с левого борта. Ну, а в остальном… прекрасная маркиза… Ночью, когда не сплю, прокручиваю кино из образов Аси и всех вас, мои дорогие. Как так случилось, что Ася стала дороже родной матери, Бог судит.

От Лени Портера, инженера, математика, поэта:

Дорогая Анна Львовна!

Не иссякает и никогда не иссякнет мое восхищение Вами, моя любовь и благодарность Вам за то, что Вы озарили мое детство и пожилые годы.

Какое счастье, что идея казанской встречи возникла у Вас, когда мы все были здоровы и подвижны. Страшно подумать, как бы мы жили без этой встречи и последующих лет.

Целую Ваши руки, желаю здоровья Вам и Вашему дому, много лет сохранения жизнерадостности и высокой духовности.

Ваш Леня.