Я люблю Капри
Шрифт:
— Мам, я тебя простила! Я знаю, тебе долго пришлось этого ждать, но я говорю это от всего сердца. Если бы отец захотел продолжать со мной встречаться, ему бы ничто не помешало. Но он предпочел этого не делать. И в этом ты не виновата.
— Я бы на все пошла, чтобы он остался, — признается мама. — У меня сердце разрывается оттого, что он взял и исчез из твоей жизни.
— Я думаю, ему было просто все равно.
— Нет, Ким. Он любил тебя, правда любил.
— А ты бы вот так меня оставила?
— Никогда! — От одной этой мысли мама пришла
Перечеркнуть человеческую жизнь! Я-то всегда представляла отца раненым животным, которое уползло в высокую траву зализывать раны, но так и не смогло вернуть себе силы. Я его жалела. Я гневалась из-за него на маму. А теперь я вижу человека, который отбрасывает людей, если они не укладываются в его представление о порядке.
— Это же меняет все дело! Почему ты мне раньше этого не говорила?
— Ты и так была зла на меня. Скажи я тебе тогда, и ты потеряла бы веру в обоих родителей. Я думала, что однажды он к тебе вернется и мы сможем все прояснить. Но он не вернулся.
Я смотрю в пол.
— Пожалуйста, не держи на него зла, милая. Я уверена, он сотни тысяч раз жалел о сделанном, но уже не мог с тобой связаться. Он, вероятно, считал, что уже слишком поздно или что, вернувшись, он может разрушить твою жизнь.
Я вздыхаю.
— Не хочу, чтобы ты преисполнилась горечи, как бабушка Кармела. Так жить нельзя. Тебе придется его простить.
— Я прошу, но при одном условии, — говорю я.
— При каком?
— Что ты простишь меня. Столько лет я отталкивала тебя. Не хотела бы я иметь такую дочь.
— Ах, Ким! — Мама порывисто меня обнимает. — Я всегда была счастлива, ведь ты — моя дочь!
46
Я сижу на балконе спиной к солнцу, слушаю дыхание моря и смотрю, как деловито суетится мама, заворачивая в пластиковые пакеты мою обувь. Эта женщина обожает упаковывать вещи. Я наклоняюсь чуть вперед, чтобы глотнуть абрикосового сока, легкий бриз захлопывает одну из балконных дверей, и я вижу в ней свое отражение. Я вспоминаю, как в день приезда на Капри я вышла на балкон и мне показалось, что меня наложили на чужой мне фон. Сейчас я чувствую себя частью картины — виллы и арки монастыря на уровне моих плеч, чайка взлетает и парит в небе над моей головой, а мои босые ступни равномерно прожариваются на теплых терракотовых плитках. Вся эта красота — она реальна. И через два часа ее не будет.
Я пытаюсь утешить себя рассуждением, что ведь и Джульетте пришлось вместить всю жизнь в одну ночь с Ромео,
— Возьмешь с собой или мне сохранить это у себя? — спрашивает мама, держа в руке свадебное платье Розы.
— Подержи у себя, — говорю я.
Если случится такое, что оно мне понадобится, я за ним вернусь. Я никогда не смогу выйти замуж за другого, не убедившись, что мы с Люка уже не можем соединиться.
— Пожалуй, позвоню Розе, попрощаюсь. — решаю я.
— Не буду тебе мешать. — Мама деликатно выходит.
У меня слезы бегут по щекам, когда я рассказываю Розе, что случилось со мной и Люка. Мне отчаянно хочется, чтобы она вселила в меня надежду, протянула соломинку, за которую я могла бы ухватиться.
— Не пытайся бороться с любовью, Ким, — мягко говорит Роза. — В твоем сердце останется место для Люка, куда бы ты ни направилась, кого бы еще ни полюбила. Было бы ошибкой заставлять себя забыть кого-то, когда ты к этому еще не готова.
Я проглатываю слезы, чтобы моя икота не заглушала ее мудрых слов.
— Люди стараются во всем найти недостатки, притушить счастье, которое испытывают, но для каждого чувства — свое время. Наслаждайся любовью и разрешай себе горевать, когда тебе это нужно. Тебе выбирать, будешь ли ты проклинать вселенную за то, что вам не суждено соединиться, или благословлять то время, которое вы провели вместе.
Мое дыхание выравнивается, я вслушиваюсь в ее речь.
— И запомни: в конце все будет хорошо. Если не все хорошо — значит, еще не конец.
Разговор с Розой вселяет в меня спокойствие, я чувствую, что готова принять случившееся с благодарностью, и даже начинаю более-менее оптимистично смотреть в будущее. Я благодарю ее и обещаю зайти к ней, когда в следующий раз приеду из Кардиффа навестить маму. О боже. Опять. Как только я начинаю думать о том, что возвращаюсь к прежней жизни, во мне просыпается сердитое беспокойство. С одной стороны, будет проще считать Люка далеким сном, когда я опять буду сидеть, завернувшись в одеяло, на нашем диване и смотреть «Линду Грин». Но я не хочу его забывать. Я бы предпочла идти дальше, пусть даже и с болью в сердце, чем впадать в прежнее оцепенение. Люка разбудил меня. Я вдруг понимаю, что хочу сказать спасибо человеку, благодаря которому Люка вошел в мою жизнь — моему дедушке Винченцо.
Мамапропала куда-то. Я трощу Марио, чтобы он передал ей, что я вернусь через полчаса.
На кладбище я захожу в цветочный магазин. Потом, опустившись на колени у могилы деда, я кладу у надгробия две магнолии — одну за меня, другую за Кармелу. Я решаю, что ей пора его простить.
Возвращаясь в «Луну», я чувствую, как во мне просыпаются неведомые ранее уверенность и бесстрашие. Мне кажется, что я слышу голос Кармелы: «Не прячься от жизни, Ким, не следуй моему примеру!» А Винченцо шепчет: «Настоящая любовь обязательно найдет тебя, если останешься ей верен». Теперь я знаю, что мне делать.