Я люблю время
Шрифт:
– Все, дальше дороги нет. Вот вам ваши острова.
– А почему? Дорога же ровная? Нам вон туда надо? Во-он туда? Да, Филя?
– Кирпич.
– Что? Где кирпич? – водитель дисциплинированно смолчал, но все-таки не выдержал, развернулся, чтобы не в зеркальце, по живому разглядеть красивую, но такую любознательную девушку.
– Спасибо. Все, все, спасибо! – Фил повел пальцами, показывая, что сдачи не надо и первым полез из машины.
– Вилечка, а все-таки…
– Вот, видишь знак, красная толстая горизонтальная полоска внутри жестяного круга на металлическом шесте? Это и есть «кирпич».
– А-а… Вот этот вот?
– Так точно, мэм. Вот этот. Он придуман специально, чтобы в самый неподходящий момент отравлять жизнь благородному автовладельцу и низвергать его в презренное сословье пешеходов.
– А почему нельзя? Дорога же асфальтовая? Здесь можно, а…
– А там нельзя! Вы двое, Велимир и Светлана, господа коллеги. Попрошу вашего внимания и тишины, будьте так любезны.
– Я весь внимание, о, наш бизнес-повелитель!… Мы все – весь внимание!
– Мы на Крестовском острове. Наш путь не так чтобы строго очерчен, но ведет к стадиону, окрестности которого мы попробуем обойти и, насколько это будет в наших силах, тщательно осмотреть на предмет следов, могущих приоткрыть нам завесу тайны над гибелью одного нашего товарища.
– Не брат он мне, а…
– Нашего коллеги. Да? Одного нашего коллеги. Предупреждая вопросы с мест: я не знаю, что мы точно собираемся искать. Лучше всего бы – папку с нужными нам документами и подписями. Но это уж как получится.
– Ой, точно! Вот было бы здоровски папочку найти! – Девушка даже подпрыгнула на месте от своего предположения.
– Безусловно! Однако, Света, твой восторг преждевременен, хотя и понятен.
– Это да… – Девушка вздохнула, потянулась было к сумочке (за зеркальцем – дружно ощутили мужчины), но не осмелилась и засунула ладошки в тесные карманы джинсов.
– Так, все-таки, Филечка, что же нам искать?
– Гм… Нечто такое, что любому из нас может показаться необычным, странным, либо привлекающим внимание.
– И вот эти четыре мачты с прожекторами?
– Гм… Почти да. Что-нибудь такое – это я уточняю, друзья мои, делаю поправку – то, что нехарактерно для этих мест, то, что раньше не встречалось, а вдруг появилось, и тэ дэ, и тэ пэ… Вил!
– Здесь!
– Я рад, что тебя перебил и подавил в зародыше дурацкие проявления твоего идиотского чувства юмора. Неуместные, намекну, проявления, но ты, пожалуйста, не обижайся на слово «неуместные». Придраться бесполезными вопросами можно к чему угодно, постарайся же конструктивно, я тебя прошу.
– Усвоил. Вместе будем ходить-бродить, или разобьемся поодиночке?
– Ой, нет, нет! Только не это!…
– Вместе. Светик, ти-хо. Мы тебя никуда одну не отпустим и не оставим, будем ходить втроем, а глазеть в разные стороны. Скажем, я прямо, ты направо, а Вилли налево. Или даже так, чтобы не напрягаться где не надо: каждый из нас смотрит в своем направлении – но не исключительно, а, как бы, желательно, не строго. Все готовы, всё понятно?
– Да.
– Да.
– Вперед. Забираем правее, но не вдруг, не по траве-мураве, а по утоптанной дорожке, что берет свое начало вон за той мороженицей, к которой мы обязательно подойдем. Кому какое?
Выбор остужающих лакомств,
Так они шли и шли вперед, пока, наконец, не добрались к подножию стадиона. Мужчины слопали свои порции практически с равной скоростью, еще и мороженица не исчезла из поля зрения, а Света терзала несчастную трубочку долго, сначала слизывала шоколадную глазурь, потом мороженый полушарик над вафельными боками…
– А если мы взяли тебе хотя бы детское, трехлитровое, ведерко с мороженым? Ты бы и до вечера не управилась!
– Ведерко? Это ты так шутишь, да?
– Какие уж тут шутки! Я из сил выбиваюсь, обшаривая свой сектор обзора, да еще и за тебя твой, пока ты скосила глаза на кулек с углеводами… Словно кошечка красоту наводит – лижешь, лижешь, лижешь, лижешь… Я уже почти надорвался!
– Но я же не могу быстрее. Почему ты на меня кричишь?
– Разве же я кричу?
– Да, кричишь. Почему все на меня кричат, все мною командуют? Всем я поперек горла…
– Света. Доедай, пожалуйста, а плакать не надо. Мы на работе. Да?
– Тем более, что я всегда вдоль, а не поперек.
– А почему он тогда меня понукает?
– Это он несерьезно, вдобавок, по врожденному недостатку здравого смысла.
– Это – я по недостатку…
– Помолчи, Вил, не испытывай мое терпение. Ты помнишь, для чего мы здесь? Отвечай коротко: да? Нет?
– Да.
– А ты, Светик?
– Каждую секунду помню.
– Рад за вас обоих. Вытирай пальчики, обертку дай сюда. Всем на скамейку, сидеть смирно, я буду думать. Да, есть хотите, кстати? – Велимир и Света недоуменно переглянулись. Нет, есть пока никто не хотел, потому что завтрак был сравнительно недавно и сладкого только что откушали.
– Сегодня после работы официально приглашаю обоих в одну харчевню, где постараюсь побаловать вас местными достопримечательностями. Превкусными, намекну.
Все-таки Филарет был хитер, как Змей в первозданном саду: Света и Вил опять переглянулись, но на этот раз с улыбкой. Не то что голод – обыкновеннейший аппетит еще не успел протянуть к их сердцам и желудкам костлявые жадные длани, а хорошее настроение уже вернулось к обоим, позывы спорить угасли.
После недолгого совещания они решили, – Фил решил, – что все вместе поднимутся как бы на первый ярус холма, в котором покоилась чаша стадиона, и по асфальтовой дорожке обойдут весь периметр. Потом поднимутся еще на один «ярус» выше… А там будет видно.
– Филя…
– Слушаю?
– А… что за «достопримечательности»? Нет, мне просто интересно, а не потому что я есть захотела.
– Это секрет. Вдобавок, мы еще должны их заслужить.
– А ну как не заслужим? Зажилишь тогда проставку? – Вил пнул пластмассовую двухлитровую бутыль с мутным содержимым, и она полетела вниз, чуть не угодив в какую-то парочку роликовых конькобежцев.
– Постараемся заслужить. Да, Света?
– Да, я вся такая стараюсь! Вилечка, зачем ты так делаешь? Ты их чуть не забрызгал!